Я намерен разнести это самообладание в клочья.
Наклоняясь к ней, я шепчу:
— Волшебное слово, котенок — сейчас.
Она прерывисто вдыхает, и ее глаза на мгновение закрываются, прежде чем она медленно выдыхает.
— Действие.
Проводя костяшками пальцев по ее ноге, я осмеливаюсь:
— Позвони своему жениху и спроси его, где он сейчас.
Несмотря на горячий, влажный воздух, которым мы обмениваемся, нежная кожа покрывается мурашками от моих прикосновений, когда я провожу пальцами вверх и вниз по ее обнаженному бедру. От жары нас окутывает какая-то липкость, как будто я снова в джунглях, бреду через темное болото. Но я больше не могу плавать в этих водах. Мои следующие шаги неясны, и никто не знает, к чему это может меня привести.
— Нет, — выдыхает она, отказываясь встречаться со мной взглядом. Но я знаю, это только потому, что она не доверяет себе в этот момент. Черт, я тоже себе не доверяю.
— Почему бы и нет?
Дрожь пробегает по ее спине.
— Потому что он у своих родителей, — прямо говорит она мне, затем допивает свой мартини.
Маленькая струйка жидкости стекает по ее подбородку, и я не могу остановиться. Я протягиваю руку и медленно смахиваю каплю, проводя подушечкой большого пальца по ее гладкой нижней губе. Ее рот приоткрывается, когда она выдыхает небольшое облачко теплого воздуха. Я встречаюсь с ней взглядом, ее зрачки расширяются, когда она смотрит на меня в ответ. Время останавливается, гул бара уходит на задний план, когда наши тела реагируют на неожиданный контакт.
Когда я, наконец, отрываюсь, я отступаю на свою сторону кабинки, провожу рукой по волосам и прерывисто выдыхаю. Находиться в присутствии Харпер — все равно что идти по канату над глубоким каньоном — опасная, захватывающая и чертовски глупая идея. Но, похоже, это не мешает мне переступить черту.
Харпер неохотно принимает мое предложение подвезти ее домой, прося высадить ее у дома ее бабушки, а не у ее квартиры. Это еще дальше от моего пути, но я не протестую. Проводить с ней время неразумно, но это вызывает привыкание, и я не могу заставить себя сказать "нет". За всю поездку она не произносит ни слова. Я тоже.
Я въезжаю на подъездную дорожку и стону, когда понимаю, что дом окутан темнотой, ни один наружный свет не горит. Я провожаю ее до двери и прислоняюсь к кирпичной стене, с удовольствием наблюдая, как она возится с ключами в кромешной темноте.
Изучая ее профиль, я понимаю, что даже в темноте она просто сногсшибательна. Резкие, угловатые черты лица подчеркнуты большими голубыми глазами и мягким ртом с острым изгибом купидона. Но потом этот безвкусный бриллиант на ее левой руке сверкает, и я засовываю все свои жгучие желания обратно туда, где им самое место.
Когда она находит нужный ключ, она делает паузу и смотрит на меня. Я могу сказать, что она хочет что-то сказать, но колеблется. Когда ее рот закрывается, я беру на себя смелость нарушить тишину.
Выпрямляясь во весь рост, я говорю ей:
— У тебя есть мой номер, если тебе что-нибудь понадобится.
Она вытягивает шею, белые клубы воздуха вылетают из ее приоткрытых губ, когда влага ее дыхания встречает резко падающую вечернюю температуру. Этот ее чертов рот. Я не могу оторвать от этого глаз.
Ее взгляд устремляется куда-то поверх моего плеча, и я наклоняю голову, чтобы увидеть, что привлекло ее внимание.
Движение. Вглядываясь в кусты сбоку от дома, я протягиваю руку назад и сжимаю рукоятку пистолета за поясом джинсов, готовый выхватить его и выстрелить. Пальцы Харпер находят опору на моей рубашке, когда я отвожу свободную руку назад и толкаю ее себе за спину.
Делая медленный, бесшумный шаг вперед, я взвожу курок и выдыхаю. Но тихий смех ударяет мне в затылок, и Харпер делает шаг назад, когда из-под куста появляется пара круглых зеленых глаз. Я отпускаю рукоятку пистолета и выдыхаю затхлый воздух из легких.
Гребаные бродячие кошки. Этот город просто кишит ими.
— Господи, — шипит она. — Сильно параноик?
Поворачиваясь к ней лицом, я прижимаю ее к стене и ухмыляюсь ей сверху вниз.
— Есть тонкая грань между параноиком и подготовленным, Харпер.
Ее лицо расслабляется, и она открывает рот, чтобы заговорить. Но я зажимаю рукой ее губы и наклоняюсь, мое дыхание касается раковины ее уха.
— Я не в настроении выслушивать то, что ты собиралась сказать.
Дикие голубые глаза вспыхивают вызовом, и я чувствую, как ее язык скользит по моей ладони. И она, блядь, лизнула меня.
Раздраженное рычание вырывается из моей груди, когда я отпускаю ее рот, затем провожу своей скользкой рукой вниз по ее шее —сильно — размазывая ее слюну по плоти. Я отступаю назад и засовываю руки в карманы, подбрасывая монету большим пальцем в попытке унять прилив адреналина, бурлящий в моих венах.
— Тащи свою задницу в дом, Харпер. И запри эту гребаную дверь.
Она сердито смотрит на меня еще секунду, прежде чем исчезнуть за дверью. Я слышу щелчок замка и затаиваю дыхание. Но у меня возникает ноющее ощущение внизу живота, и я не могу заставить себя уйти. Поэтому я паркую свой внедорожник у обочины и наблюдаю за домом, готовясь к бессонной ночи.
Как только я устраиваюсь поудобнее, в одной из комнат в боковой части дома загорается свет, и я прищуриваюсь, чтобы сфокусировать тень за занавеской.
Поглаживая свой член поверх джинсов, я наблюдаю, как Харпер несколько раз проходит мимо окна. Она ходит взад-вперед. Я не вижу ее лица. Я не вижу ничего, кроме силуэта ее блуждающего тела. Но мне кажется, что я прямо там, в этой комнате, с ней, перекидываю ее длинные волосы через плечо, мои пальцы касаются ее спины, когда я медленно расстегиваю молнию на ее платье сзади. Какие трусики она носит? Предпочитает ли она комфорт или оборки, кружева? Это не имеет значения. Она могла бы носить подгузник и все равно выглядеть в нем чертовски сексуально.
Харпер останавливается, неподвижно стоя перед окном. Она поворачивает голову, что-то почувствовав. Как будто знает, что за ней наблюдают.
Я сижу неподвижно, как статуя, на водительском сиденье, мое сердце ровно бьется в груди и перекачивает всю кровь из моего тела к члену. Рука проскальзывает между занавесками, когда Харпер выглядывает из-за приоткрытой ткани, ее глаза сразу же останавливаются на моем автомобиле, темный оттенок на моих окнах загораживает меня от ее взгляда.
Прости, котенок. Я остаюсь на месте.
Вместо того, чтобы задернуть шторы, как сделала бы нормальная женщина, она раздвигает их до упора и поворачивается ко мне спиной. Затем она делает именно то, что я представлял себе. Она перекидывает свои длинные волосы через плечо и тянется за спину. Я практически слышу, как расстегивается каждый зубчик ее молнии, когда она медленно расстегивает платье. Она наклоняет голову, глядя на мой автомобиль через плечо, когда черная ткань ее платья распахивается, обнажая мягкую, гладкую плоть и длинный изгиб позвоночника.