Я сажусь на стул в углу комнаты, сохраняя как можно больше расстояния между собой и ней, и терпеливо жду, когда она проснется. Тем временем я испытываю широкий спектр эмоций. Гнев, разочарование, сочувствие. Но то, что тяжелым грузом сидит у меня внутри, никогда не ослабевая — это чувство вины.
Я упираюсь локтями в бедра и опускаю голову на руки, постанывая от разочарования из-за своей внезапной неспособности держать себя в руках. Это не я. Я не из тех, кто вспыльчив. Я не позволяю своим нервам брать надо мной верх. Но именно это Харпер и делает со мной. И именно поэтому мне не следует быть здесь. Но я тоже не могу оставаться в стороне.
Против моей воли мои глаза закрываются. Черт возьми, я устал.
Должно быть, я задремал, не уверен, надолго ли, потому что просыпаюсь от шороха простыней и тихого всхлипа.
Я приоткрываю веко, оставаясь совершенно неподвижным, наблюдая, как Харпер осторожно перекидывает одну ногу через край кровати, коротко морщась, прежде чем перекинуть другую. Она делает несколько глубоких вдохов и шевелит пальцами ног, ее лицо напряжено, руки сжаты в кулаки и вжимаются в матрас. Без сомнения, ей больно, и она давит на себя, когда не должна этого делать.
— Куда-то собралась, котенок?
Она поднимает на меня глаза, и ее зубы начинают громко стучать.
— Где моя бабушка?
— С ней все в порядке. Лиам составляет ей компанию.
Глаза Харпер наполняются слезами, в горле перехватывает, когда она сглатывает.
— Она... она не видела меня такой, не так ли?
Я качаю головой, и ее плечи немного расслабляются.
— Нет, она не видела.
— А Кэмерон?
Слетевшее с ее губ его имя вызывает у меня горячее раздражение под воротником.
— Этим занимается Слоун.
Прерывисто вздохнув, она понимающе кивает и неловко ерзает на заднице.
— Мне нужно в туалет, — хрипло говорит она, ее щеки становятся ярко-розовыми.
Вытирая лицо руками, я встаю со стула и подхожу к ней. Она шипит, но не протестует, когда я обнимаю ее за талию и удерживаю прямо, пока мы шаркаем по полу к ванной. Было бы чертовски проще просто нести ее, но ей нужно двигаться, чтобы кровь циркулировала быстрее. Мы останавливаемся у туалета, я отпускаю ее и отступаю, пока она выжидающе смотрит на меня, крепко держась рукой за поручень сбоку.
— Я не могу сделать это с тобой, Зак.
Застонав, я скрещиваю руки на груди и поворачиваюсь лицом к стене.
— Ты можешь просто уйти? Пожалуйста? — хнычет она.
Я знаю, что вторгаюсь в ее личную жизнь, но к черту ее личную жизнь. Главное — ее безопасность. Я не могу допустить, чтобы она споткнулась и разорвала швы.
Наконец она драматично вздыхает и облегчается. Когда я понимаю, что она закончила, я разворачиваюсь и возвращаюсь к ней, помогая ей встать и подойти к раковине. Я придерживаю ее халат, застегнутый сзади, пока она моет руки. Ее тыкали, ощупывали и накладывали швы. Она пролежала на больничной койке целых два дня, не в состоянии нормально мыться или функционировать без поддержки медсестры или друга. Амелия даже пришла и обмыла ее губкой, очищая тело от засохшей крови из маленького художественного проекта Брукса.
Но по неизвестным причинам я чувствую необходимость прикрыть ее тело, несмотря на все это. Полагаю, последняя отчаянная попытка сохранить ее достоинство.
Пока я не замечаю, что ее обручальное кольцо мерцает в ответ, и раздражение расползается по моей коже. Какого черта она его не сняла?
Не моя проблема.
Я помогаю ей вернуться в постель, откидываю простыни, пока она не устраивается поудобнее, затем натягиваю их обратно на ее тело. Она избегает зрительного контакта, как и я. Естественно, если мы не ссоримся, то вообще не разговариваем. И поскольку я не думаю, что у нее хватит сил выплюнуть то пламя, которое она, похоже, приберегает специально для меня, я держу рот на замке и просто позволяю ей делать свое дело.
Доктор входит в комнату, его взгляд перебегает с Харпер на меня, затем обратно на нее, молча спрашивая, должен ли я присутствовать при этом или нет. Я напрягаюсь, ожидая ее ответа. Харпер грызет внутреннюю сторону своей щеки, затем кивает, чтобы доктор продолжал. Я понимаю, почему он искал ее одобрения. Это потому, что он знает, что следующую часть ей будет тяжело услышать. Хотя она уже осознает степень агрессии Брукса.
Настала моя очередь почувствовать острый укол ножа в живот. Поэтому я расслабляюсь в кресле и слушаю.
— Мы составили протокол об изнасиловании и передали его в полицию для ознакомления.
И нож поворачивается.
— У тебя все еще есть период для приема экстренных контрацептивов, если ты этого хочешь. Возможны некоторые побочные эффекты, которые не очень приятны, но...
Харпер прерывает его.
— Да. Мне бы хотелось контрацептивы, пожалуйста. Я знаю, каковы побочные эффекты.
Я пристально смотрю на Харпер, ожидая каких-либо явных признаков того, о чем она думает, но прямо сейчас она такая же пустая, как и день, и я не могу прочесть ее мысли. Когда она бросает на меня быстрый взгляд, я ослабляю хватку на подлокотниках кресла и изображаю безразличие.
После долгого неловкого молчания большие голубые глаза Харпер наполняются влагой, а ее нижняя губа подрагивает, когда на поверхность всплывают подавленные эмоции. Она собирается заплакать, и я, черт возьми, не знаю, как с этим справиться. Она смотрит на меня, ожидая, что я подойду к ней, обниму и скажу все, что ей нужно услышать прямо сейчас, но я не собираюсь этого делать. Если бы это была любая другая женщина, я был бы рядом с ними в мгновение ока. Но не с Харпер. Никогда с Харпер. Потому что, если я пойду к ней, если я почувствую ее в своих объятиях, я никогда не захочу ее отпускать. А этого просто не может быть. Я не буду просто еще одним мужчиной, которого она поймает в свои сети, прожует и выплюнет.
Итак, я сижу неподвижно и жду, когда доктор заговорит. В конце концов он так и делает, садясь рядом с Харпер и обнимая ее, пока она рыдает в его лабораторный халат, ее кулаки сжимают накрахмаленную ткань мертвой хваткой.
Ее рыдания в конце концов переходят в сопение и икоту, а я просто сижу там, как эгоистичный придурок, наблюдая, как она благодарит доброго доктора за его заботу.
Когда объятия, длящиеся миллион лет, наконец заканчиваются, я почти готов схватить доктора за воротник и прижать его лицо к своему кулаку.
Он прочищает горло и встает, пятясь от Харпер.
Умный ход, док.
— Я скоро пришлю медсестру с лекарствами. Затем вы можете идти домой. Звоните мне напрямую, если у вас возникнут вопросы или вам что-нибудь понадобится.