Блядь. Блядь. Блядь.
Когда я понимаю, что моя челюсть отвисла и я дышу ртом, я закрываю ее и выпрямляю позвоночник. Но это не останавливает жар, поднимающийся в моей груди и на лице. Я буквально краснею, как чертова школьница.
— Если ты планируешь задержаться здесь еще, котенок, я советую тебе закрыть дверь, чтобы твоя милая маленькая бабушка не вошла и не увидела. Не хотел бы, чтобы у нее случился еще один сердечный приступ.
Он дает мне выбор. Закрыть дверь и смотреть, как он раздевается. Или уйти.
Бросив последний взгляд на его скульптурное тело, я вылетаю из загона быстрее быка, высокомерный смешок Зака преследует меня, пока я пробегаю коридор, запираясь в своей спальне. Я прижимаюсь спиной к прохладной деревянной поверхности и делаю несколько успокаивающих вдохов. Но сейчас я сдерживаюсь, разочарована и отчаянно нуждаюсь в разрядке.
Роясь в своем багаже, я нахожу то, что ищу. Стягивая шорты с ног и забираясь в постель, я нажимаю кнопку включения своего любимого маленького вибратора bullet и даю своей предательнице вагине то, о чем она просит.
Двадцать пять
Харпер
Беспокойство прокатывается по мне, как пищевое отравление, прокисая содержимым моего желудка, пока черничный маффин, который испекла моя бабушка, не угрожает появиться снова. После того, как я избегала Зака целых два дня после нашей небольшой встречи в прачечной, он разыскал меня и сообщил, что берет меня на охоту.
Я никогда раньше не держала в руках оружия, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него. Я не уверена, напугана ли я до глубины души или меня просто приводит в восторг мысль о том, что в моих руках будет достаточно силы, чтобы оборвать целую жизнь.
Естественно, я поспорила с Заком по поводу его требований к гардеробу, но когда он объяснил, что случаются сбои и я могу обжечься, я немедленно замолчала. Итак, выполняя в точности его указания, я бросаюсь к шкафу и роюсь в нем, чтобы найти пару джинсов, рубашку с длинными рукавами и высоким вырезом — без декольте — и пару кожаных ботинок. Я быстро прощаюсь с бабушкой, чувствуя вину за то, что оставила ее здесь одну, хотя она обещает, что с ней все будет в порядке. Затем я встречаю Зака на кухне, где нахожу его печатающим на своем телефоне. Он, должно быть, чувствует, как я вибрирую, даже с другого конца комнаты, потому что останавливается и смотрит на меня снизу вверх.
Он облизывает губы и кивает в знак одобрения моей одежды, затем выводит меня за дверь и усаживает в свою машину, ведя нас по шоссе.
— Так мы идем на стрельбище или что-то вроде того? — спрашиваю я, теребя подол своей рубашки и с тревогой глядя на профиль Зака.
— И да, и нет, — отвечает он. — У Мака есть загородная собственность, которую мы используем для стрельбы и тренировок.
Перед моими глазами вспыхивает картинка. На одной из них Зак бежит ко мне, обнаружив меня на крыльце своего дома. За ней быстро следуют картинки, где он раздевается в прачечной. Сплошные мускулы, тушь, темные волосы и глаза, от которых женские рты наполняются слюной, а трусики наполняются влажным теплом.
Зак сосредотачивает свое внимание на вождении, в то время как я неловко ерзаю на пассажирском сиденье, окруженная его запахом и леденяще-невозмутимым поведением. Что-то в нем изменилось, чего я не могу понять. Но все забывается, когда мы выезжаем на длинную гравийную дорогу, ведущую вглубь густо поросшей лесом местности. После короткой ухабистой поездки мы паркуемся на поляне и выпрыгиваем. Он достает из багажника большую черную сумку и ведет меня по узкой грунтовой тропинке. Жуки толстые, и я сразу же радуюсь своим длинным брюкам и рукавам.
Спортивная сумка с глухим стуком опускается Заком на стол для пикника, и я осматриваю открытое пространство. Тюки сена беспорядочно разбросаны по открытому травянистому полю, их белые обертки забрызганы яркими всплесками краски. Есть несколько деревянных строений, имитирующих стойла для оленей, где охотники выставляют посты и ждут, когда их добыча перейдет им дорогу. Пара старых, проржавевших антикварных автомобилей разбросаны по полю, их спущенные шины глубоко погрузились в почву, а вокруг их рам проросла высокая трава.
— Ребята, вы играете в пейнтбол? — спрашиваю я, поглядывая на Зака и ухмыляясь, представляя, как он покрывается брызгами краски, смеясь и стреляя в своих друзей.
— Иногда. Это устроили внуки Мака. Пара подростков, ищущих место, где можно потрахаться.
Он расстегивает сумку и начинает выкладывать на стол огнестрельное оружие. Когда он достает пистолет длиной с мою руку, я не могу остановиться.
— Ооо. Я хочу стрелять с этого!
Он хихикает и кладет пистолет на стол.
— Ни единого гребаного шанса, котенок. Ты убьешь нас обоих, — он бросает мне армейскую зеленую бейсболку. — Для твоих волос.
— Что не так с моими волосами? — спрашиваю я, зачесывая волосы в гладкий хвост сзади и убирая выбившиеся пряди с лица.
— Прямо сейчас ничего. Но выброшенные патроны очень быстро это изменят.
Он протягивает мне пару защитных очков и наушники, надевая свои собственные и надевая их на шею, затем проводит последний осмотр, чтобы убедиться, что мы оба защищены и готовы к выходу.
— Видишь вон те мишени? — он спрашивает низким голосом, наклоняясь рядом со мной и указывая на открытое поле. Его плечо касается моего, и во мне снова вспыхивает возбуждение.
Я слежу за направлением его взгляда и замечаю три большие белые доски с нарисованными на них красными кольцами.
— Они твои. Сначала ты выстрелишь из маленького пистолета, и если у тебя все будет в порядке с этим, я позволю тебе выстрелить из чего-нибудь побольше. Но сейчас мы начнем с пистолета, который поместится в твоей сумочке. Понятно?
Я снова киваю, улыбка на моем лице такая глупая, что я могла бы сняться в субботнем утреннем мультфильме.
Зак берет пистолет со стола для пикника и заходит мне за спину, прижимаясь животом к моей спине. Весь кислород со свистом покидает мои легкие, когда он протягивает мне огнестрельное оружие, показывая, как работает предохранитель и как правильно заряжать и разряжать оружие. Я уделяю этому внимание только двадцать процентов времени. Остальные восемьдесят процентов времени клетки моего мозга проводят в отпуске, в то время как мои яичники делают сальто назад от матки.
Он раздвигает мои ноги своими, показывая мне оптимальную стойку для стрельбы, затем снова прижимается ко мне сзади, его пальцы скользят по моему бедру и вверх по боку, поворачивая мое тело под нужным углом. Но в поясницу впивается большая выпуклость, которая, я точно знаю, не пистолет, и это чертовски отвлекает.