— Одна рука здесь, — инструктирует он, его татуированная лапа обхватывает мою руку вокруг рукоятки пистолета, а указательный палец зависает рядом со спусковым крючком. — А другой — для поддержки.
Он обхватывает мои руки своими и настраивает мои пальцы, пока я не сжимаю гребаное огнестрельное оружие и не чувствую себя полной задирой.
— При стрельбе будет небольшая отдача. Это может причинить боль, если ты не будешь к этому готова.
— Отдача? — спрашиваю я, выглядывая на него через плечо.
— Отдача. Маленькие предметы могут обладать большой силой, — горячо говорит он мне на ухо. Это звучит как намек, но я отмахиваюсь. — Не закрывай глаза, когда стреляешь. Это ошибка новичков. Главное — держать прицел на цели и выдыхать, когда нажимаешь на курок. Не нажимай быстро или сильно. Это чувствительное ружье, и чем спокойнее ты будешь, тем качественнее будет ваш выстрел. Готова?
— Да, — выдыхаю я, мое сердце так сильно колотится в груди, что я удивляюсь, как оно не вылетает из моего тела и не скачет по полю.
Руки Зака оставляют мои, скользя вверх по рукам к плечам, где он надевает наушники мне на голову. Он не отступает и не дает мне пространства, и я задаюсь вопросом, то ли это потому, что он не хочет, чтобы я упала от ответного огня, то ли он изо всех сил старается не прикасаться ко мне так, как обещал, что не будет.
Я целюсь, успокаивая дыхание и повторяя все остальное, что он мне поручил сделать. Когда я слегка нажимаю на спусковой крючок, пистолет откидывается назад, и тупая боль разливается по моим рукам и плечам.
— Отличный выстрел, котенок, — говорит он с гордостью.
Я опускаю пистолет и смотрю на мишень, замечая свежую дырку в углу одной из мишеней.
— Я попала в цель. Боже мой. Я выстрелила из долбаного пистолета и действительно попала в цель, — визжу я, затем разворачиваюсь и кладу пистолет на стол, прыгая к Заку.
Только когда я улыбаюсь в изгиб его шеи, я понимаю, что мои ноги обвиты вокруг его бедер, а его руки обвиты вокруг моей талии.
— Ты сделала это, — шепчет он мне в волосы, его губы касаются чувствительной плоти под моим ухом.
Я замираю, электрические разряды от внезапного контакта пробегают по всему телу, вплоть до пальцев ног. Руки Зака сжимаются вокруг меня, крепко прижимая, и я не уверена, как реагировать. Потому что почему-то эти сильные руки, которые никогда так не обнимали меня, кажутся такими знакомыми. Такими безопасными.
Чувствуя, как он глубоко вдыхает через нос, я опускаюсь на ноги и прочищаю горло, отводя глаза. Зак делает почти то же самое, хватая пистолет со стола и возвращая его мне.
— Еще раз.
Легкомысленная и улыбающаяся, я беру оружие и стреляю снова. И снова. И снова. Пока не попадаю почти в яблочко каждой из мишеней каждый раз. Когда я опустошаю очередную обойму, Зак вытаскивает один из длинных пистолетов.
— Готова к встрече с Карен? — спрашивает он, ухмыляясь, как школьник, и поглаживая оружие, словно потенциальную любовницу.
— Карен? Правда? — он пожимает плечами. — Карен поставит мне синяк под глазом, когда я в нее выстрелю? — спрашиваю я, беря пистолет и почти роняя его на землю, потому что не готова к его весу.
Поднимая ее обратно, я встаю лицом к мишени, в то время как Зак занимает свое место позади меня, снова направляя меня в нужную позицию.
— Никаких синяков под глазами, — говорит он, мягкий смешок вырывается из его груди и разносится по моему телу, когда он прижимается ко мне. Господи, он такой твердый. И исходящий от него жар заставляет меня чувствовать жар. — Хотя она хорошенько подтолкнет тебя в плечо. Ничего такого, с чем ты не смогла бы справиться.
На этот раз, вместо того, чтобы убрать свои руки с моих, он держит винтовку рядом со мной, оказывая мне необходимую поддержку, потому что, черт возьми, Карен — тяжелая сука.
Мы повторяем движения и стреляем. Я промахиваюсь с первого выстрела, но второй и третий попадают в цель. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой сильной. Так что все под контролем.
И в этот момент мне приходит в голову, что именно поэтому он привел меня сюда. Вот почему Зак хотел взять меня на охоту. Чтобы вернуть мне некое подобие власти над моей жизнью. Над моей долбаной ситуацией.
Я опускаю пистолет, мои руки болят и устали держать его на весу, и снова поворачиваюсь лицом к Заку. Но он не отстраняется, как я ожидаю. Он просто стоит там, его крепкое тело стеной стоит передо мной, его карие глаза наполняются чернильной тьмой, что-то зловещее и страстное скрывается за ними.
Он тянется к Карен и снимает ее с предохранителя, затем кладет на стол. Мое тело покачивается, поддаваясь магнетическому притяжению между нами, когда мои бедра двигаются вперед, пока я не прижимаюсь к нему. Он все еще пахнет самим собой, но с его мужским ароматом смешивается легкий привкус пороха и леса.
— Харпер, — тихо говорит он, снимая с меня наушники и приподнимая шляпу, натягивая ее мне на голову задом наперед. — Ты...
— Я кто, Зак?
Он не делает попытки прикоснуться ко мне, но я вижу, что внутри него идет война.
— Ты привел меня сюда, чтобы дать мне чувство безопасности. Чтобы я снова почувствовала себя сильной. Так почему же ты смотришь на меня так, словно я слабая, беззащитная женщина?
Поднимается ветерок, и Зак заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, отслеживая движение глазами.
— Ты ни то, ни другое, котенок. У тебя когти острее, чем у любой дикой кошки, которую я знал. Но ты...
— Облажалась, — я отступаю от него на шаг. — Я знаю.
— Да, — тихо говорит он, проводя рукой по волосам. — Но, похоже, это не мешает тебе действовать мне на нервы, не так ли?
Я вызывающе вздергиваю подбородок и хмуро смотрю на него.
— Ты просто не можешь вынести присутствия женщины, которая видит тебя насквозь и твое притворное поведение маленького джентльмена.
Он наклоняет голову.
— Почему ты так уверена, что я не хороший парень, Харпер?
Я фыркаю.
— Потому что, если бы Хью Хефнер и ты подсчитали женщин, с которыми ты переспал, ты бы пристыдил его.
— Говорит девчонка, которая не может держать ноги сомкнутыми.
— Мои ноги... — я качаю головой, мои брови сильно хмурятся. — О чем ты говоришь?
Он усмехается, и у меня возникает искушение протянуть руку и выколоть ему глазные яблоки большими пальцами.
— Я говорю о том, что ты всегда находишь какую-нибудь блестящую новую игрушку, с которой можно поиграть. Какой-то идиот, которого обвели вокруг пальца только для того, чтобы вырвать его сердце и раздавить его в твоих хорошеньких ручонках. Ты гребаная черная дыра, Харпер. Ты втягиваешь всех и вся в свою орбиту, используешь то, что тебе нужно, а потом выплевываешь это.