Но теперь для меня уже слишком поздно. Я понял это в ту секунду, когда она заплакала у меня на груди, и у меня возникло глубоко укоренившееся желание впитать в себя каждую унцию ее боли и принять ее как свою собственную. Я впервые держал ее в своих объятиях, пока она распутывалась, как разорванный клубок пряжи. И я, не колеблясь, снова оказался в той же ситуации, заперев нас на заднем сиденье своего внедорожника и мысленно готовясь к тому дню, когда она решит, что с меня хватит.
Схватив ее за колени, я быстро перекидываю ее через сиденье на спину, ее длинная светлая грива развевается вокруг нее, как чертов ореол. Забавно, что сам дьявол может выглядеть как ангел. Ее океанические бассейны широки и смотрят на меня в тусклом освещении автомобиля. Облака сейчас рассеиваются, и в течение следующих десяти минут она будет смотреть мимо меня и через люк в крыше на миллион мерцающих звезд.
Я протискиваю свои бедра между ее великолепных бедер и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее.
— Зак, — стонет она мне в рот, и я снова чуть не кончаю.
Я отрываю от нее лицо и смотрю на нее сверху вниз. Ее руки холодны как лед, когда они обхватывают мои щеки, ее большие пальцы нежно поглаживают загривок вдоль моей челюсти.
— Тебе больно? — она кивает, ее пальцы скользят на север и зарываются в мои мокрые волосы. — Хмм, — промычал я, утыкаясь носом в изгиб ее шеи, скользя кончиком носа вверх по ее горлу и покусывая челюсть. — Это очень плохо. Потому что я еще не закончил с тобой.
Отстраняясь от нее, я стягиваю ее джинсы с изгиба бедер и спускаюсь вниз по ногам, пока лунный свет льется через окна, освещая ее мягкие, утонченные изгибы. Зацепив пальцами края ее трусиков, я не спеша спускаю тонкое кружево вниз по ее бедрам, наслаждаясь тем, как ее кожа покрывается крошечными мурашками под моими пальцами. Я отбрасываю жалкий лоскуток ткани и снимаю джинсы и боксеры следующими, бросая их на пол вместе с остальной нашей одеждой.
Облизывая губы, я опускаю взгляд на красивую розовую киску Харпер, моя сперма сочится из ее входа. Это вызывает во мне бурю извращенного удовлетворения. Она смотрит на меня, не мигая, жар моего взгляда согревает ее дрожащее тело, когда я обвожу взглядом каждый дюйм ее обнаженной плоти, мое сердце широко раскрывается, когда я добираюсь до неровного шрама, обезображивающего ее грудную клетку.
Она, должно быть, чувствует перемену в настроении, потому что приподнимается на локтях и хмурится. Я встречаюсь с ней взглядом и качаю головой.
— Ты прекрасна, Харпер. Каждая твоя гребаная частичка.
Я раздвигаю ее бедра и прикусываю ее дрожащую нижнюю губу, укладываю ее на спину и целую.
— Но этот гребаный рот... Он вызывает привыкание. Ядовитый. Идеальный.
Я провожу языком по ее острой, как у купидона, дуге, осыпая поцелуями ее подбородок и спускаюсь по горлу к ключице.
Ее руки снова находят мои волосы, и она сильно тянет. Мой член болезненно пульсирует между нами, отчаянно желая снова оказаться внутри нее.
— Зак, — выдыхает она. И игра, блядь, начинается.
Скользнув рукой ей под спину, я умело расстегиваю лифчик и помогаю ей снять его. У меня текут слюнки при виде того, как она лежит подо мной обнаженная и уязвимая. Я втягиваю твердый сосок в рот, нежно покусывая и вызывая у нее гортанный стон, в то время как другая моя рука мягко скользит вниз по передней части ее туловища, дважды обводя вокруг пупка, как она делала, когда дразнила меня в окне.
Она замирает, издавая тихий стон. Я вопросительно смотрю на нее.
Она сглатывает, на ее лице появляется нерешительность.
— Он...
— Что «Он»? — я рычу, гнев разливается в моей крови при упоминании о нем.
— Он последовал за нами той ночью. Из "Предателя". Он наблюдал за мной, когда я... когда я раздевалась для тебя. А потом он повторил это со своим ножом, прежде чем он...
Она зажмуривает глаза, желая прогнать все эмоции, которые бурлят на поверхности.
Не сводя глаз с ее лица, я повторяю путь своих пальцев губами, покрывая нежными поцелуями центр ее живота, затем дважды обводя пупок кончиком языка.
— Он никогда больше не прикоснется к тебе. Ты меня слышишь?
Ее веки приоткрываются, и она смотрит на меня сверху вниз сквозь густые ресницы, ее губы приоткрываются, когда маленькие струйки воздуха затуманивают пространство перед ее ртом.
— Да.
— Хорошо. А теперь упомяни его еще раз, пока я буду у тебя между ног, и я буду шлепать тебя по твоей хорошенькой маленькой попке, пока ты не начнешь кричать.
Я провожу языком по ее тазовой кости и глубоко вдыхаю, наполняя легкие ее естественным ароматом, в то время как мои пальцы слегка касаются ее шрама.
— Ммм. Я чувствую запах твоего возбуждения, котенок. И это прекрасно сочетается с ароматом моей спермы, вытекающей из тебя.
У нее перехватывает дыхание, когда я просовываю руку между нами и зачерпываю свою вытекающую сперму с ее бедер, загоняя ее обратно в нее двумя пальцами.
— Что? Что ты делаешь? — она проговаривает, в ее тоне сквозит паника.
— Пока ты в моем доме и под моей защитой, эта киска моя, Харпер. Ты потеряла контроль в тот момент, когда сказала, что доверяешь мне.
Я подчеркиваю свой следующий вопрос, поглаживая большим пальцем ее клитор, погружая пальцы глубоко в ее тугое влагалище и сгибая пальцы.
— У нас есть взаимопонимание?
— Ах, — стонет она, широко раскрыв голубые глаза, уставившись на меня в ответ, когда она прикусывает нижнюю губу и обдумывает свой ответ. — Я не принимаю таблетки, Зак. А ты...
— Я сделал вазэктомию. Тебе не о чем беспокоиться.
Она задерживает дыхание, и выражение ее подавленного лица смягчается, но теперь в ее красивых голубых глазах пляшет что-то еще, и я не совсем уверен, что именно. Разочарование? Невозможно.
Закидываю ее ноги себе на плечи и, схватив ее крошечные запястья, прижимаю ее кулачки к бокам, ее бедра сжимают мою голову, когда я наклоняюсь и выдуваю теплый воздух на ее набухший клитор.
— Господи, — шипит она, откидывая голову на спинку сиденья и приоткрывая челюсть.
Мой язык высовывается, и я кружу вокруг ее комочка нервов, впервые пробуя ее на вкус.
— Господи, я ненавижу тебя. Но черт возьми, если это не самая сладкая киска, которая у меня когда-либо была, — говорю я ей, продолжая дразнить.