И Вера молодец, послушалась старшего товарища, взяла и приехала.
— Я все не привыкну, Верочка, что вы так лихо свою внешность меняете. Не иначе в Египте загорали?
Александр Павлович не мог забыть Верины розовые косички.
— Загорала у родителей на огороде, результат, как видите, на лице.
— Я перед вами виноват! Простите великодушно старого дурака. (Саня любил иной раз пококетничать возрастом, хотя даже виски у него пока не поседели.) По весне я обидел вас и был кругом не прав. Не судите строго. Идемте в дом и будем пить чай с пряниками. Устали, наверное, путь неблизкий.
— Чай всегда с удовольствием, — отозвалась Вера, — а можно сначала в сад? Посмотреть, что выросло, а что нет?
Действительно, в сад, и он заодно посмотрит, что там выросло. Из-за сада сердился, а сам сразу за стол.
— Конечно, конечно, — закивал он, и Вера легкой своей походкой, хоть была очень даже фигуристой, двинулась за дом, где по весне устроила клумбу, небольшой огородик и клубничные гряды.
На заросшей травой клумбе цвели безотказные анютки, синий водосбор и белые ромашки.
— Красиво получилось, — удивленно сказал Александр Павлович.
— Бедновато. Ухаживать будете, и цветы попышнее будут. У этих вся сила на выживание ушла, вот и невзрачные, — уверенно ответила Вера и одобрительно провела рукой по скамейке. — Хорошо сделали, добротно. Я же говорила, тут скамейка нужна. А клубника как? Много собрали? — деловито осведомилась она.
— Да я, знаете ли, вместе с Севой в Париж ездил, — виновато ответил Александр Павлович, — потом в Москве задержался, отчеты, статьи писал — некому собирать было. Кстати, про сборы — Сева, случайно, в Посад на этюды не собирается?
Вере очень хотелось спросить, собрался ли сам Александр Павлович в Тверь к матери или так все и отбояривается от поездки? Но не спросила — еще обидится! Опять сочтет, что она не в свое дело вмешивается.
— Про этюды ничего не говорил. А клубнику мы сейчас соберем, — с той же деловитостью проговорила она. — Наверняка еще ягоды остались. Несите-ка миску.
— Неужели миску? Да вы лучше в рот собирайте, если что найдется. Должен сказать, что вашу работу высоко оценил мой батюшка. Растроган был моей хозяйственностью и детской памятливостью. «Все, как у нас, было», — сказал.
— Да я и делала все по-вашему, так что зря вы тогда раскипятились. Опять же поимейте в виду, что растения уход любят. А вы их на произвол судьбы бросили, расти трын-трава, сама себе голова! Жалко же! А миску все-таки несите. Будем клубнику с молоком есть.
— Да у меня и молока-то нет, Верочка.
— А я у тети Лены попрошу. — И она звонко закричала через забор. — Тетя Леночка! Ау-у!
С улыбками, взаимным киванием, женским шепотком и скороговоркой она мигом договорилась с соседкой, и вот уже пол-литровая банка перекочевала через забор.
— Сколько я вам должен? — заторопился к забору Александр Павлович.
— И-и, Саня-Санек, ты у меня столько молока перепил, что никакими деньгами не расплатишься, — улыбнулась старушка, которую Саня помнил сухощавой женщиной с перманентом и крашеными губами.
— Ну так я пряниками отдам, — не растерялся Саня.
— Пряниками можно, они мягкие и с молоком хорошо идут, — согласилась тетя Лена, и через забор перекочевал кулек с пряниками.
А клубники и впрямь набралась полная миска — крупной, темно-бордовой, той, что созревала среди травы не спеша, в полное свое удовольствие.
— Сейчас и огурцов наберем. Айда в огород!
Огород, хоть и маленький, но порадовал и укропом, и луком, и огурцами-переростками. А еще сорняками высокими-превысокими. Вера ловко орудовала среди травы, полола и собирала одновременно.
— Крупняки на салат, а шипастые так схрупаем, с черным хлебцем, — радовалась она. — Сейчас укропчику нарву побольше и такой салат сделаю! Хорошо, когда все под рукой, а вы говорите…
Александр Павлович ничего не говорил, с удивлением взирая на нежданные дары природы.
— Я вам помогу. Тоже огурцы буду рвать, — решил он.
Вера звонко расхохоталась, и Александр Павлович понял, что означал ее веселый смех: мол, все готовы на готовое. Но не обиделся, а только согласно покивал головой в ответ: так оно и есть, что тут поделаешь? А вот когда здоровый огурец в траве нащупал, то испытал детское удовольствие, обтер и тут же в рот сунул. Огурец был сладкий, с мелкими зернышками, ему и рост во вред не пошел Александр Павлович сразу превратился в Саньку на бабушкином огороде. Нет, не было у того человека счастья, кто своими огурцами прямо с грядки не хрупал!