Сначала мне пришлось даже постоять, чтобы глаза привыкли. Один пролёт я прошёл, подстраховывая себя рукой, ведя ей по шершавой и точно не слишком чистой стене. Привыкнув к очерёдности движений ногами, к длине каждого пролёта лестницы я к концу своего спуска наверняка мог уже спокойно идти и без освещения. Но рисковать не стал. Видимо наши ЖЭКи на это и рассчитывают, когда экономят лампочки – люди хорошо обучаемы.
Купив в магазине две двухлитровые бутылки воды, а также макароны, пакет молока, немного сыра и утрамбовав всё в бесплатный пакет, я двинулся домой. Подходя к подъезду, а время подбиралось уже вплотную к двенадцати, вдалеке, на сломанной поваленной горке, я заметил сидящую фигуру. Фонарь почти не попадал туда, поэтому я вообще был не уверен, что там кто-то сидел. Вот почему я и не люблю находиться ночью на улице: район у нас не слишком спокойный, да и привычки такой не выработалось (опять же спасибо маме). Я напрягся. Однако те несколько метров, что оставались до подъезда, я прошёл в гулкой тишине, той, что может быть в нашем дворе, наверное, только ночью. Не было слышно ни звуков человеческой речи, ни скрипа старенькой ржавой карусели, ни металлического лязганья запчастей автомобилей, натруженных бесконечной ездой и таким же бесконечным ремонтом. Уже взявшись за ручку подъездной двери, я смог выдохнуть, но тут снова ощутил холодок на спине – мне предстоял подъём по нескончаемой чёрной лестнице.
Скорее по привычке, мазнув глазами по кнопке лифта, и не увидев огонька, я с надеждой нажал на кнопку. Лифт гостеприимно распахнул двери. Я поднимался к себе на этаж, и моё настроение поднималось вместе со мной.
Да-а-а... а кесадилью всё-таки лучше есть сразу, а не через несколько часов после приготовления.
Уже лёжа в постели, я вспомнил, что так и оставил на столе две свои несчастные помидорки. Но глаза неумолимо закрывались и, пообещав себе, что завтра первым делом, как проснусь, обязательно верну их в холодильник, я заснул.
Он
Отец воплотил в жизнь свою угрозу. Ха! Воплотил!
Он не только перестал давать денег, но и совсем ушёл из дома. Я видел его теперь через день, когда он заезжал переодеться и открыть на кухне холодильник, чтобы загрузить туда мой минимальный продуктовый набор. Я слышал, бабки у подъезда всё шумели об этом самом наборе, да про пенсии плакали друг дружке. И вот теперь я могу так красиво сказать про себя! Я, бл*дь, пенсионер?
Теперь государство в выигрыше – сплошная экономия еды. Ха! Отец на службе государства?! А что, контроль – это его! Кто ещё проследит, чтобы дитятко не подохло?
А вообще, мне повезло: холодильник полон, квартира пуста! Чем не жизнь? Гуляй, рванина!
Что, перевоспитываешь меня, козёл? Ладно, посмотрим, кто кого!
Глава 4
Дмитрий
Целых две недели я работал как проклятый, приползая домой лишь к десяти вечера. Меня так и подмывало как-нибудь подойти к шефу и спросить: "И где обещанный мне за такую зарплату укороченный трудовой день?" И ехидненько так потребовать прибавки. Но видя его замученные глаза я, сжав зубы, молчал.
Мой начальник взялся напичкать электроникой и свежепроложенными сетями недавно отстроенное административное здание какой-то фабрики. Что-то там связанное с обувью: то ли резиновой, то ли войлочной. Я только запомнил, что мне такая обувь не грозит – возрастом не вышел, молод ещё.
Конечно, все работы надо было закончить "вчера", вот мы и пахали каждый день, без выходных.
Две бригады, каждая из которых включала в себя двух системщиков, двух программистов, одного оператора и трёх инженеров-электронщиков безвылазно работала в новом помещении. Это мне ещё повезло, что моя смена была не ночная. Правда, по ночам, к другой бригаде, присоединялись ещё три хмурых неразговорчивых мужика. Что они делали, никто не знал и за работой их тоже никто не видел: сразу спускались в подвал и не выходили оттуда до конца смены. Я как-то столкнулся с ними, когда заступал (вахтовик, твою мать!)... Да, правда, мрачные типы.
Единственное, что примиряло меня с действительностью, так это то, что начальник чуть ли не наравне с нами впахивал. Хотя, я немного привираю, конечно. Действительно успокаивало меня то, что я абсолютно точно мог рассчитывать на две недели полноценных отгулов. Даёшь баш на баш!
Сегодня, как я понял, мой последний день так называемых сверхурочных. Завтра нашу работу будет принимать какая-то там комиссия. Наши заказчики, затейники: создали специальную комиссию, чтобы она, предварительно создав внештатную ситуацию на фабрике, попыталась её устранить. А использовать для этого местные бравые ребята должны будут всю нашу свежеустановленную электронную начинку в новом здании. Хотелось бы мне завтра поприсутствовать на этом... Как бы поточнее выразиться? На прогоне? (Привет тебе, Фифа! Скучаешь по своей Мельпомене?) А если серьёзно, то у меня действительно было желание посмотреть, как результаты нашей двухнедельной каторги проявят себя при форс-мажоре.
После душа, я, словно подкошенный, рухнул на свой любимый диван, со сладким стоном вытянувшись во весь рост. Неужели завтра мне не надо на работу? Вот есть же счастье в жизни! Что-то ещё приятное, какая-то мысль ненавязчиво маячила на заднем плане. Я пробовал прислушаться к себе, но не смог ухватить её.
Я ещё раз потянулся, всерьёз задумываясь остаться на диване на всю ночь. Но я всегда сплю на кровати, это правило, поэтому насладившись последними мгновениями блаженной неподвижности, я встал и пошёл на кухню, чтобы перед сном выпить свой последний за день стакан воды.
Открыв холодильник, я ещё раз похвалил себя: несмотря на свою занятость, запасы воды, да и продуктов мною методично пополнялись. Уже собираясь выйти из кухни, мой взгляд зацепился за пакет, стоящий на полу. Я не убрал продукты в холодильник? Нагнулся и... Нет! Вот растяпа, как же я забыл выбросить мусор. Он простоял весь день на кухне – и сейчас на меня отчётливо пахнуло откровенной помойкой.
Рассудив, что ночной поход к мусоропроводу не испортит мне заслуженные выходные, я смело взялся за ручки пакета и прошествовал к входной двери. По пути, решив, что надетые после душа шорты вполне сойдут за приличный вид, тем более, что ночью я вряд ли кого встречу в таком романтическом месте, как лестничная клетка.
Шаркая домашними тапочками по кафелю к заветной мусорной трубе, мне показалось, что я услышал негромкий звук закрывающейся двери. Чёрный ход? Да нет, время позднее... Показалось. И тут мне стало понятно, что дополнительно грело меня, когда я медитировал на диване – Чёрный, Белый и Цветной. Точно! Именно они! Нет, не так. Не они, а их отсутствие на моей лестничной клетке уже две недели радовало меня. Как же я сразу этого не понял? Стоп, а куда они делись? Может, решили сменить место, и перешли на другой этаж? Или даже отчалили в другой дом?
Сегодня я засыпал почти счастливый, особенно после того, как решил весь завтрашний день, свой первый выходной за долгое время, посвятить себе любимому. Шеф решил выплатить нам премию, не дожидаясь результатов проверки, и поэтому я мог позволить себе дорогую стрижку (уж в этом-то я никогда себе не отказывал, если была возможность) и новые джинсы. А на закуску – секс. Позвонить Тамаре – своей последней или познакомиться с кем-то новым? Решить я не смог, но в любом случае предстоящий день обещал только хорошее.
Он
Лёжа в кровати, я часто думаю о маме. Гораздо чаще, чем раньше.