Тут внутри у меня что-то дёрнулось, как будто открылся сток в ванной полной воды и всё моё возбуждение, как воду вытянуло вон. Я, не расцепляя рук, стал сползать с верстака. Дима хмыкнул и, отпустив меня, отошёл, давая нормально встать на ноги.
- Ты уверен? – он не смог удержаться от вопроса.
Я обошёл его и стал застёгивать рубашку.
- Уверен? – он подошёл ко мне со спины и накрыл мои руки своими, не давая одеться.
- Я не знаю, - я сделал шаг вперёд, чтобы мужчина сам выпустил меня.
Из гаража я уходил, стараясь не смотреть на него.
А потом был диван в моей комнате.
Хорошо, что отец толком не разглядел Диму, сомневаюсь, что тогда всё закончилось бы так, как закончилось. При взгляде на нас в голову приходило только одно – совращение малолетних. Хотя до совершеннолетия мне оставалось несколько месяцев. Но выглядел я едва на шестнадцать, а Дима, проводивший много времени верхом на своём байке, вообще казался чуть моложе моего отца.
Может Дима тогда про это тоже подумал, а может это всё было игрой, забавой с самого начала, но после того случая он попросту забыл о моём существовании. Проблемы не нужны никому.
Я слышал, как открылась дверь квартиры, но встать и убежать, как тогда, ночью, не было ни сил, ни желания. Тот самый угрюмый парень стоял передо мной. Он был удивлён? Я плохо видел его из-под своего капюшона. Высокий, просто огромный, он возвышался надо мной, давил. Голубая куртка, явно новые джинсы, красивые… Да что ж он молчит-то?
Наконец, он что-то спросил. Надо же, первый раз за всё время, что мы облюбовали себе эту лестничную клетку для своих посиделок, я услышал его голос. Сиплый какой-то, недовольный. А что спросил-то? Ладно, всё ясно. Судя по его лицу, он был в бешенстве, что я тут сижу. Решив ещё больше его не злить, я поднялся и ушёл.
Уроки? Может пойти что-то сделать на понедельник? Но совесть моя спала, убаюканная четвёркой по пробнику, написанному недавно по алгебре.
Денег было мало, но зайдя в какую-то палатку, я всё-таки купил себе самую дешёвую булочку и крошечный пакетик сока. Во дворе соседнего дома, на сломанной лавочке и оттого пустынной в выходной день, я перекусил и, развалившись, грелся под остатками осеннего солнца. Кажется, я даже задремал.
Завтра опять в школу...
Глава 8
Дмитрий
Может пойти на работу? Это первое о чём я подумал, когда проснулся. Чем себя занять, чтобы не думать, я не знал. Идти снова в кино, чтобы просидеть ещё раз столько часов – не выдержу, да и денег было жалко. В конце концов, у меня был свой кинотеатр для забивания на всё!
Позавтракав хлопьями (готовить не было сил) я сел в "приёмке" на приветливо скрипнувшую кожу. Щёлкнул пультом и откинул голову на спинку дивана. Закрыл глаза. Голова была пуста. Наверное на меня так диван действует.
Я распрямился и стал смотреть в экран, переключая каналы: новости, спорт, новости, фильм, тигры, фильм. Мелькание картинок, обрывки слов и звуков постепенно вводили меня в странно отрешённое состояние. Я завис.
А может – пусть? Пусть идёт всё так, как идёт. Я же не собираюсь ни с кем встречаться! У меня нет парня и, слава богу, не предвидится. Ну, посмотрел он на меня, и что! Главное держать себя в руках. Я всё контролирую. Нельзя поддаваться. Если держать свои желания в узде, то всё будет хорошо. У меня и было всё хорошо последнее время.
Контроль и выдержка – это главное!
Да... телевизор! Я снова стал щёлкать каналами: в мусорном бачке нашли новорожденного ребёнка... Как можно выбросить в мусор живого человека? Я бы не смог. Это слишком жестоко. Лежит маленький человечек в помойке, один, никому не нужный... Один... в помойке... Каким чудовищем надо быть, чтобы поступить так? Это мерзкий поступок... Я на такое не способен.
А на что я способен? Я вообще способен на поступок? Что я могу вообще?
Я прикрыл глаза и снова откинулся на спинку дивана.
Ни на что я не гожусь! Я так и не смог изменить себя... Слабак... Двадцать шесть лет и что я имею?.. Мысли путались. Но так хотелось разобраться...
Заснул... Как же так вышло? Я поднял голову и огляделся. За окном было уже совсем темно. Шея затекла. Разминая застывшие мышцы пальцами, я шёл к холодильнику – пить. Жажда была такая, что я опустошил приличную часть бутылки, без всяких стаканов.
В голове прокручивались мои невесёлые выводы, сделанные перед тем, как я провалился в сон. А я ведь, правда, не слишком смелый человек. Да чего уж там...
Тогда я попросту струсил. Испугался, когда понял, что меня засасывает: я привязывался к нему всё сильнее и сильнее. Он своими глазами сводил меня с ума... Как он смотрел на меня, когда мы целовались! Как замирало моё сердце, как болело, когда он уходил. И как потом выпрыгивало и вибрировало в горле, когда на следующий день, входя в аудиторию, я видел его в первом ряду. У меня темнело в глазах, и мне приходилось почти на ощупь пробираться на своё место. Мимо его глаз, мимо него.
Весь день в институте я боялся смотреть на него – вдруг кто-то всё поймёт про нас, про меня. Я старался не смотреть на него и не мог не смотреть... А когда представлял себе его глаза, близко-близко, когда буду целовать его, то летел в туалет и долго плескал себе в лицо холодной водой из-под крана.
Вечером он приходил ко мне сам, без звонка и договорённостей и я сходил с ума от его нежности и улыбки. От прокатившегося оргазма я на миг терялся в пространстве, он же кончая, вскрикивал и тотчас, вывернувшись из-под меня, ложился рядом и прижимался всем телом. И я дослушивал, впитывал его затихающие вздрагивания собой. Мы лежали долго, иногда даже засыпали на пару часов – благо, что родители появлялись дома только поздним вечером.
Я падал в пропасть. Я это знал. Когда я видел его, то весь мой контроль летел к чёрту. Так нельзя! Это было слишком для меня. Так зависеть от, в общем-то, чужого тебе человека... И я заставил себя всё прекратить. Я, буквально, умирал... Почти умер, но смог! Смог вернуть себе холодную голову и самого себя. Настоящего. Я выстроил себе новый путь, новую жизнь, выкинув всё из своей головы. Это была правильная жизнь.
На сколько меня хватило? На четыре года? Я – тряпка!
Бухнув бутылкой о дверцу, закрыл холодильник. Я ни на что не годен.
Я даже этих сопляков не могу прогнать с этажа! Я их что, боюсь? Бросив взгляд вниз и, проверив, есть ли на мне шорты, я ринулся к двери. Сейчас! Крутанув замок так, что он взвизгнул, я распахнул свою дверь, потом рванул общую...
Третий, а он был один, сидел, по всей видимости, на своём месте, когда услышал шум дверей. Но когда я вылетел на лестничную клетку, он успел вскочить на ноги. Конечно, я устроил такой грохот! Цветной не успел до конца распрямиться и застыл в какой-то неловкой позе, прижавшись спиной к стене. Капюшон сполз на одну сторону головы, закрывая от меня левую часть лица.
- Ты! Чтобы вы... – Третий так испуганно смотрел на меня, что слова застряли в горле. Невысокий, в этой своей толстовке, заломленная капюшоном чёлка, правый глаз расширен (левый закрывал капюшон). Мысли вылетели из головы, я же зачем-то вышел... Почему он так смотрит на меня? Боится меня, что ли? Один рукав у толстовки задрался и я видел, что парень то сжимает руку в кулак, то разжимает. Какое у него тоненькое запястье. Он вообще ест? Цветной замер, не мигая, воткнувшись в меня своим синим глазом, двигался только его язык, который облизывал шершавые бледные губы.