========== Часть 1 ==========
***
Сколько Микки себя помнил, у него случались провалы в памяти. Не то чтобы он терял сознание, о нет, он продолжал разговаривать и двигаться, и никто ни о чем не подозревал до того момента, когда он просыпался, как от щелчка, спрашивая, что случилось.
Когда это произошло впервые, ему было около шести. Его отец бил мать, по причине, которую Микки не запомнил – и в следующую секунду Терри вдруг заявляет, что этот щенок слишком надоедлив и пытается привлечь к себе внимание, после чего начинает лупить его, обзывая ссыклом и обещая показать, что значит быть настоящим мужчиной.
Второй раз это случилось, когда Микки играл в футбол с одноклассниками. Когда он пришел в себя, то избивал одного из мальчишек с такой силой, что тот чудом остался жив. Микки отправили к директору, который сказал, что провалы в памяти – просто выдумка, чтобы избежать наказания. С тех пор Микки никогда не упоминал о них. Пока он не стал старше, это бывало с ним нечасто, и в такие моменты Микки просто делал вид, что ничего не произошло. Он никогда не говорил об этом Йену, даже после того, как рыжий переехал к нему.
С того момента, как это случилось в последний раз, прошло немало времени, но снова происходит, когда Микки входит в дом. Он помнит, как шел из комнаты в комнату, окликая своих домашних, но ему так никто и не ответил. Он решил, что все на улице, наслаждаются теплым субботним полднем, когда услышал из ванной звук текущей воды. И тут его накрыло.
Вот он в гостиной, смотрит на закрытую дверь ванной, а в следующее мгновение стоит на коленях, держа в руках мокрое и безжизненное тело Йена. Йен бледен, бледней, чем всегда, губы у него фиолетовые, и он холоден, как лед. Микки кричит, трясет Йена, бьет по щекам, пытаясь привести в чувство. По лицу текут слезы, которых он даже не замечает.
В отчаянии Микки оглядывается вокруг: ванна наполнена до краев, вода заливает пол и пропитывает его джинсы, медленно стекая по направлению к гостиной; пустая бутылочка из-под лекарств тихо катается по полу. Его руки трясутся, когда он укладывает Йена на пол, давит ему на грудь и дует в рот, отчаянно пытаясь оживить. Губы Йена холодны, а тело неподвижно, но Микки все равно закачивает воздух в легкие Йена – еще раз, два, три, четыре, пятьдесят раз, по-прежнему не получая ответа. Он пытается нащупать пульс, но его нет, тем не менее он не прекращает, он не может прекратить, пробует снова и снова, тряся безжизненное тело Йена, до тех пор, пока не остается лишь признать поражение.
Он звонит в 911, но еще до того, как приехавшие по вызову парамедики пытаются реанимировать Йена, понимает, что уже слишком поздно. Возможно, слишком поздно было в минуту, когда Микки вошел в дом.
Они забирают тело, и Микки едет с ними, чувствуя себя оцепеневшим и бесчувственным. Он мечтает о том, чтобы случился провал в памяти и жалеет, что никогда не мог это контролировать. Он делает то, что ему говорят, и чувствует себя зрителем в кинотеатре, наблюдающим за всем со стороны. Он видит, что все вокруг плачут, но у него самого слезы уже кончились, глаза воспаленные и красные, а голова вот-вот взорвется.
Кто-то задает ему вопросы, и он старается отвечать, как может, но происходящее кажется ему каким-то дурным сном, и он просто хочет поскорее попасть домой, упасть в свою кровать и свернуться калачиком рядом с Йеном. Подождите. Нет. Нет больше Йена. Нет больше света. Нет больше воздуха. И в этот момент он наконец-то отключается.
Однако на этот раз все происходит не так, как обычно. Он просыпается на больничной койке – шок, говорят ему. Стресс. Он потерял сознание, ему дали какое-то лекарство – Микки даже не пытается запомнить название. Ему легче, но странное чувство оцепенения все еще не проходит.
Они проверяют его состояние и позволяют уйти, с рецептом на лекарство в кармане – лекарство, которое ослабит его боль, поможет ничего не чувствовать. Вроде того, что принимал Йен – раньше. Принял в последний раз – и оказался в ванне.
Он комкает рецепт и со злостью бросает на землю. Это хорошее чувство – злость. Ему нравится снова чувствовать что-то, и он позволяет злости захватить его, расти в нем. Злость на врачей, которые не смогли спасти Йена, злость на членов семьи, которые оставили его одного, злость на Йена, предавшего его, злость на самого себя за то, что он не понял, что Йен в опасности. Он должен был заметить, должен был догадаться, должен был прийти домой раньше, должен был…
Чужие руки пытаются его удержать, и только после этого замечает вокруг сломанные стулья. Какие-то люди тащат его прочь и снова что-то вкалывают. В этот раз Микки почти что рад этому ощущению.
Йена хоронят в понедельник. Идет сильный непрекращающийся дождь, превращая землю в жидкую грязь. Хотя в солнечный день ему было бы не легче. Какая разница, если личное солнце Микки ушло навсегда?
Навсегда. Это слово впервые приходит ему в голову. Оно означает, что ему никогда вновь не увидеть Йена, никогда не услышать его голос, произносящий плоские шутки, никогда не увидеть его дерзкую улыбку. Никогда не прикоснуться к нему, не поцеловать, не заснуть, ощущая тепло его тела. Никогда не поделиться пивом и не посмотреть вместе кино, никогда не услышать разговоры о его планах и идеях. Никогда.
Он не помнит, как попадает домой, внезапно приходя в себя у входной двери, но знает, что на этот раз провала в памяти не было – сосредоточившись, он может вспомнить говорящих и движущихся людей вокруг себя и машину, которая привезла его домой. Он просто не обращал на них внимания. Ему было по фигу.
Он останавливается перед кроватью. Ему не нужно закрывать глаза, чтобы увидеть Йена, сидящего спиной к стене, яростно карябающего что-то в блокноте. Он поднимает голову, когда Микки входит, и улыбается. Микки слабо улыбается в ответ. Он садится на кровать и протягивает руки, чтобы взять лицо Йена в ладони и поцеловать, но пальцы ловят только воздух, и образ Йена быстро исчезает. С отчаянным всхлипом он обнимает колени, мечтая о том, чтобы перестать чувствовать эту боль, или просто исчезнуть. Он закрывает глаза, стараясь представить лицо Йена, каким оно осталось в его памяти. Яркие рыжие волосы, побледневшие веснушки, темно-зеленые глаза. Громкий всхлип снова вырывается из его груди, и Микки открывает глаза, поспешно вытирая слезы.
Он помнит, каким несчастным чувствовал себя, когда Йен бросил его, и он думал, что больше никогда его не увидит. Микки не предполагал, что может быть еще хуже, и что он получил еще один шанс только для того, чтобы снова потерять Йена, уже навсегда.
Микки встает и, пошатываясь, идет в ванную, где перебирает журналы. Он быстро находит ее – фотографию Йена, ту самую, на которую смотрел в тоске в те долгие месяцы, когда они с Йеном были не вместе. Это единственная фотография, и он проклинает себя за то, что не сделал других, не запечатлел Йена в их самые яркие моменты. Его дрожащие пальцы нежно проводят по фотографии, и Микки задумывается, как бы все сложилось, если бы Йен никогда не уезжал, если бы он тогда заставил себя сказать слова, которые рыжий так хотел услышать.
Из-за слез все расплывается перед глазами, комната внезапно приходит в движение, одновременно расширяясь и сжимаясь, он не может видеть, не может дышать, может только прижимать фото Йена к груди и, крепко зажмурившись, молиться, чтобы боль прекратилась.
***
Первое, что он замечает, открыв глаза, – у него в руках нет фотографии Йена. А еще – что он лежит на своей кровати. Микки быстро садится, шаря вокруг в поисках снимка, но его нигде не видно. Он вздыхает. Должно быть, у него снова случился провал в памяти. Он почти благодарен за это. Однако что-то в его комнате кажется Микки неправильным. Шторы открыты, солнечный свет проникает в окна. Осмотревшись, он замечает вещи Светланы, на тех же местах, что и в то время, когда они спали в одной постели. Он хмурится, злость внезапно накрывает его. Какого хера она думает, что теперь, когда Йен… ушел, она может вернуться назад? Микки встает, подпитываемый злостью, но то, что он слышит, заставляет его застыть на месте.