Жак. Не расстраивайся. Служба будет. Он радаром смонтирован.
Катрин. Мне-то какое дело. (С презрительным смехом.) В подметки не годится русской артиллерии.
Мать. Жак, перестань. Катрин, оставь брата в покое!.. (Отцу.) Слушай, а может быть, вы на время оторветесь от сборки этой штуковины и пойдете обедать... Мне кажется, лучше бы обед до свадьбы устроить... до свадебной церемонии, я хочу сказать...
Отец. Киприана, позови сестру.
Киприана. Хорошо, папа. (Идет к двери.) Мари, к столу! (Возвращается.)
Мать. Рассаживайтесь. Жак сядет справа от меня. (Жак идет на свое место, Катрин ставит ему подножку, тот падает, затем поднимается, неторопливо развязывает шнурок и швыряет ботинок Катрин в голову. Ботинок не попадает в цель, но зато разбивает окно. Мать продолжает усаживать гостей.) Киприана слева от меня, Хайнц — слева, все остальные... слева.
Все подходят к столу и садятся.
Отец (встает). Знаешь, Мари, поскольку Мари еще нет, я попробую собрать пастора. Неудобно оставлять его в таком состоянии: внутренности — отдельно, ноги — где попало. Неловко как-то. (Идет направо и доканчивает сборку пастора, который оказывается одетым в военную форму с маленькими крестиками на лацканах. Тот встает с ошалевшим видом. В это время происходит следующее.)
Сосед. У вас портвейн есть? Очень люблю перед едой стаканчик портвейна.
Мать. У меня есть мартини.
Сосед. Нет! Только не мартини! Его протестанты делают.
Жак (угрожающе). А что вы имеете против?
Сосед. У меня на них зуб.
Жак. Можно узнать — почему?
Сосед. Они галстуков не носят.
Жак. Если вас это так раздражает, сами станьте протестантом.
Сосед (задумчиво). Боже мой... а ведь действительно...
Жак. И вообще вы меня достали!
Сосед. Жак, ты перегибаешь палку. (Замахивается скрипкой и разбивает ее об голову Жака, затем с сожалением на нее смотрит.) Черт! Все теперь переделывать... (Отходит к верстаку.)
Отец (подходит к пастору). Разрешите представить вам преподобного... (Поворачивается к пастору с вопрошающим видом. Священник роется в кармане, вытаскивает из кармана клочок бумаги и разворачивает его.)
Пастор. Тейлор... Роберт Тейлор...
Киприана. Так это и есть Роберт Тейлор. (Бросается к нему и хватает за рукав.) Сядьте со мной рядом.
Жак. Что же это такое? Я, видимо, ящики перепутал... (Пастору.) Вы действительно пастор?
Пастор. Конечно.
Жак. Простите, имя такое... Ничего не понимаю...
Катрин (посмеивается). Вот вам американская цивилизация. Одна пропаганда и ничего кроме пропаганды. Если пастор, то обязательно ему надо присобачить имя кинозвезды. А вы все под их дудку...
Сосед. В этом есть что-то положительное! (Пастору.) У вас такие же пайки, как у солдат?
Пастор. Нас приравнивают к лейтенантам или капитанам в зависимости от возраста. Шесть бутылок виски в месяц. (Разглядывает свой стакан и обращается к Жаку.) Посмотрите в ящике. Там должно остаться.
Сосед (устремляется в соответствующем направлении). Ну ничего себе...
Киприана. Позвольте автограф? Вы по-прежнему женаты на Барбаре Стенвик?
Хайнц. Она вроде еврейка? (Ностальгический вздох.) О, Сарра! Когда я ее выдал, они дали мне тысячу марок. (Вздох сожаления. Подчеркнуть разницу между ностальгическим вздохом и вздохом сожаления. Второй сопровождается покачиванием головы.) Все спустил.
Жак. Святой отец, может быть, пристойнее соединить их сразу до обеда?
Мать. Кто вас гонит? Успеете!..
Сцена LIII
Те же, Мари.
Мари сменила платье на более открытое. В стиле Диора.
Катрин. Наконец-то!
Мать обводит всех взглядом, а Киприана смотрит на священника квадратными глазами.
Мари. В чем дело? Никуда я не делась! Вы же знаете, что наверху три американца.