Чернокожий красавец забросил мой чемодан в кузов, а подсадив меня, помог забраться мне в кабину, так как подножек у старенького грузовичка совсем не было.
— А чего придуривался, что по-русски не понимаешь, когда с моим мужем разговаривал? — спросила я красавца-мулата, не глядя на него.
— Всякие туристки приезжают, — пояснил он мне, трогаясь с места. — Нет у меня желания, чтобы девицы, приезжающие в деревню, ища экзотики и слития с природой, на меня запали! — признался Коста Рико.
— Понятно, — произнесла я, продолжая не смотреть на него, но поинтересоваться всё же решила: — А зачем тогда со мной по-русски заговорил?
— Ты мне очень понравилась, — признался мне юный обворожитель. — И ещё ты первая, кто уезжает после нашей близости.
— А что, остальных после того, как они с тобой занимались сексом, из деревни невозможно было выгнать? — бросила я на Коста Рико заинтересованный взгляд.
— Ты права! В основном практически нет! — подтвердил моё предположение вчерашний любовник. — В нашу деревню в основном русские, белорусы, украинцы и поляки приезжают. Как залетел сюда несколько лет назад первый «попугай», так сразу же следом за ним остальные в нашу деревню потянулись. Нравится им тут очень!
— Это я поняла по своему мужу. Можешь дальше не продолжать! — оборвала я рассуждения неотразимого мулата.
— Дуняша! — обратился ко мне Коста Рико и, немного помолчав, попросил: — Приезжай ещё в нашу деревню! Я тебя ждать буду! — пообещал он мне.
— А как же! — ответила я с сарказмом в голосе. Обязательно так и сделаю! Только с альфонсами не хочу иметь никаких дел! — добавила я голосом, не терпящим возражения.
— Это всё до тебя было! — пылко ответил мой искуситель. — А вот с тобой я как будто первый раз был с женщиной!
— Не сочиняй! — прервала я признание чернокожего красавца и, посмотрев на него, усмехнувшись, с иронией поинтересовалась: — Тебе сколько годков-то будет, юнец?
— Двадцать пять, — ответил Коста Рико.
— Двадцать пять? — не поверила я словам своего искусителя, озадаченно посмотрев на него, словно впервые видела. — А на вид лет на двадцать тянешь!
— Это глиняные ванны помогают, — серьёзно ответил мой вчерашний гид. — Если будешь в той реке постоянно со мной купаться, — пообещал он мне, — то тоже моложе своих лет будешь выглядеть! А тебе, Дуняша, сколько лет? — поинтересовался он у меня.
— Тридцать, — честно ответила я. — Вот засиделась в девках, — сказала я с горечью в голосе, — и выскочила замуж за того, кто первый предложение сделал!
— Ну, по тому, как Анатоль швыряется деньгами, не скажешь, что он у тебя первый попавшийся! — сделал своё заключение Коста Рико.
— Думай, как хочешь! — вдруг вспылила я. — Можешь мне не верить! Это твоё право!
— Хочу у тебя прощенья попросить! — снова спокойным голосом заговорил неотразимый мулат, положив свою руку на мою ладонь и слегка сжимая её.
— За что? — поинтересовалась я, но вырвать ладонь из его пальцев даже не попыталась.
— За то, что сразу не сказал, что меня твой муж нанял.
— Ладно, проехали! — отозвалась я.
— Так, значит, ты не обижаешься на меня? — спросил мой повеселевший искуситель.
— Не обижаюсь, — улыбнувшись, подтвердила я. — Всё равно у меня с мужем ничего не было. А если быть честной до конца, — сказала я, посмотрев в глаза Коста Рико, — то мне не с одним мужчиной не было так хорошо, как с тобой!
Коста Рико остановил машину и, повернувшись ко мне, приобнял меня за плечи.
— Дуняша! — зашептал он мне на ухо. — Ты просто не представляешь, как я хочу ещё один раз остаться с тобой наедине! Я ещё никому этого не говорил, а тебе скажу. Я люблю тебя, Дуняша! Даже представить себе не могу, как я буду жить дальше, когда ты улетишь! Поверь, я впервые почувствовал себя без женщины одиноко! Если всё же разведёшься с Анатолем, — пылко произнес чернокожий красавец, — я тебе сразу же сделаю предложение! — пообещал он, с жаром поцеловав меня в губы.
— Давай об этом поговорим не сейчас, а потом, — ответила я, осторожно отстраняясь от него, тут же подумав: «Теперь я уже на скоропостижном решении, учёная!»
— Только долго не думай! — предупредил меня Коста Рико. — А то я с ума сойду от одиночества! — добавил он тихим голосом, посмотрев на меня жалостливыми глазами.
— На что ты жить будешь, — поинтересовалась я, — если больше туристок обслуживать не собираешься?