Карл Шмитт отмечал (в какой-то степени оправданно), что нацистская революция проходила организованно и дисциплинированно. Причина этого заключалась в большей степени в самих нацистах, чем в отсутствии эффективной оппозиции. Нацистская идеология успокоила озабоченность миллионов людей, положила конец их отчужденности и вселила надежду на лучшее будущее. Другие миллионы пассивно наблюдали за происходившим, не помышляя о сопротивлении. «Пусть у них будет шанс», — говорили многие. И Гитлер воспользовался этим шансом, выжав из него все, что можно.
Книга начинается с анализа характера нацистской революции и заканчивается приходом нацистов к власти. Вместе с тем мы попытались осмыслить призывы Гитлера к действенному мировоззрению и показать, как это отражалось на жизни народа. При этом нам представляется почти упущенным один из важнейших аспектов Третьего Рейха — усиление террора, сопровождаемого тотальным наступлением на культуру. Хотя многие документы, представленные в книге, отражают давление, оказывавшееся на население (в особенности в области религии), специфика террора должным образом не показана. Истинный характер террора следовало бы проанализировать, не ограничиваясь уже сказанным. Мимолетного взгляда на документы по этому вопросу, как говорится, из-за чужого плеча, явно недостаточно.
В книге уделено мало внимания и реальной жертве режима, против которой в конечном итоге и была направлена «духовная» революция, — евреям. Но было бы искусственным отделять «еврейский вопрос» от остальной идеологии и культурного натиска. Поэтому в каждом разделе книги приводятся нацистские антиеврейские выпады. Евреев называли либералами, которых надо было ликвидировать, марксистами, подлежавшими уничтожению, — короче говоря, главными врагами расы, проникавшими повсюду. Буржуазный пиетет по отношению к семье, морали и традиционным узам их не касался: семьи могли быть разъединены, имущество конфисковано, а корни в Германии вырваны. Нацизм был, как говорится, до мозга костей пропитан еврейским вопросом.
Еврейская проблема была преподнесена населению как составная часть «ренессанса нации». Это произвело определенное воздействие на массовое сознание и, не было чем-то изолированным или обособленным. Еврейство было выступающей вершиной идеологического айсберга — вот в чем нацисты пытались убедить людей. Если для Гитлера еврей был «первопричиной», как отмечал в своей книге «Разговоры с Гитлером» Герман Раушнинг, то для обычного немца он был просто абстракцией. Вероятно, наблюдая за арестом евреев, он испытывал к ним симпатию, так же как и во время поджога синагоги 10 ноября 1938 года, но выступать против этого не собирался. Конечно, находились личности, которые пытались помочь евреям, но это было связано с личными опасностями и самопожертвованием и требовало героизма, столь редкого в истории. Оказание помощи «врагу» расы означало проявление истинного героизма, отличного от того, за который выступали нацисты. Ведь их герои были частью народа, который придавал им силу и обеспечивал прикрытие. Помогать же евреям вопреки «народной ярости» могли одиночки. Нас не должно поэтому удивлять, что очень незначительное число людей отважилось на это, и тем не менее таких случаев были тысячи. Однако в книге, посвященной воздействию Третьего Рейха на немцев, выделение вопроса об отношении к евреям было бы неуместным.
Книга не претендует на полноту картины. Ее цель показать, что национал-социализм намеревался создать, как он выходил из кризиса, разразившегося после Первой мировой войны, и как он воздействовал на немцев. Предлагающиеся вниманию читателей документы вместе с тем дают представление о том, каким образом нацисты создавали «массовое сознание» и манипулировали им. Гитлер и его приспешники не только сами верили в собственное мировоззрение, но и умело настраивали народ, чтобы и он разделял эту их веру. Не случайно министерство пропаганды и просвещения имело столь большое значение, а Гитлер находился в самых близких отношениях с Йозефом Геббельсом, опытным манипулятором массовым мнением.
Но все это не сыграло бы своей роли, если бы нацистское мировоззрение не включало в себя уже имевшиеся в народе пристрастия и предубеждения. Буржуазные идеи, укоренившиеся в умах людей в XIX столетии, были объединены с вездесущим национализмом и нашли свое отражение в идеологии, замешанной на расизме, крови и земле. Для тех миллионов людей, которые жаждали реставрации морали и семейного уклада, и для тех, кто хотел, чтобы Германия вновь заняла свое законное место среди народов, Гитлер приоткрывал надежду, хотя они и были не согласны со многими положениями его расовой теории. Многие говорили: «Он станет представительным и порядочным в государственном кабинете», закрывая глаза на его расизм, «в который не поверит ни один здравомыслящий человек!» — однако расизм и все, что он подразумевал, оказались не крайностью, а составной частью идеологии. Так что надежды тех, кто его не воспринимал, оказались обманутыми. Их стали относить к «старому поколению», Гитлер называл их «буржуазией, с которой покончено», хотя умело использовал их моральные ценности и национализм на своем пути к власти. К тому же они входили в его мировоззрение. Мы уже отмечали постоянное взаимодействие между теорией и ее применением. Следует добавить, что имело место такое же взаимодействие между искренней верой и манипуляцией ею в целях превращения ее в национальную религию.