— В обед поспим, — сказал отец, осторожно потолкав сына, — что-сь парит.
— Хоть бы до дождей управиться, — заметила Елизавета Гавриловна, подавая деревянные ложки и ломти хлеба.
— Управимся, с натугой если, — сказал отец и вытряхнул в миску заквашенное молоко.
Поймав ложкой пенку, он подогнал ее к Мишиному краю.
— Цепляй, твоя.
Возле них, на рушнике, лежали пучки зеленого лука, кусок сала. Неказистая пища беспокоила Елизавету Гавриловну.
— В обед кулеша сварим, — извиняющимся голосом сказала она, — коржиков бы напечь, не успела.
— Весной время голодное, — успокоил ее муж, принимаясь за молоко, — нету овоща, кроме лука да щавеля. Про картошку не пытай в наших местах, разве со Ставропольщины докинут.
— На Ставрополыцине воюют, — сказал Миша.
— Значит, и оттуда не жди. Придется огурцы поджидать. — Отец приподнялся. — Кого это к нам бог несет? Погляди мать, кажись — шаховцовский конь.
— Шаховцовы, — подтвердила Елизавета Гавриловна.
Миша вскочил на ноги.
— Обещали они.
— А чего ж ты молчал, — укорил отец и торопливо пошел навстречу гостям.
Шаховцовы приехали всей семьей, с мотыгами. Илья Иванович снял дугу, отнес упряжь в холодок.
— Вам пособить приехали. Кости поразмять, старое вспомнить, — сказал он.
Неожиданная помощь была кстати. Карагодин обрадованно жал руки вновь прибывшим, растроганно гладил Петю и Ивгу. Они увильнули от него и вместе с Мишей побежали к делянке.
— Рад? — шепнула на бегу Ивга. — А я без тебя скучала.
Миша покраснел, оглянулся. Позади шли родители.
Ветерок совсем стих. Воздух погустел. Мошкара, поднявшаяся из бурьянов, липла к телу, лезла в глаза и уши. Вода в кубышке нагрелась, пахла прелью.
— На дождь парит, — сказал отец, почесывая бороду и грудь, — дюже знойно.
Илья Иванович приостановился. Начав работать с запалом, он скоро выдохся и рад был беседе как передышке.
— Дождь — неплохо.
— Неплохо, если вовремя… Ну, что же, Лиза, кулеш пора варить. Помощников-то подкормить нужно.
Елизавета Гавриловна, захватив тяпку, направилась к балагану.
Далекие горы затянуло. Из-за Кубани поползли тучи. Повеял зябкий ветер, поднявший пыль на полевых дорогах. Облака двинулись быстрее, опускаясь все ниже и ниже. Дым разведенного Елизаветой Гавриловной костра начал стелиться над бурьянами. Отслаивалась и шумела солома на шалаше. От просяного поля подскакал Ляпин. Задержался возле Карагодиной.
— Кажись, градовая хмара, Гавриловна! — крикнул он, указав на оловянное небо. — Не дай боже.
Ляпин быстро перекрестился и ударил коленями жеребца.
— Ежели девчата до вашего курения прибегут, пустите.
— Пускай бегут, — вдогонку бросила Карагодина, наблюдавшая, как по ветру пушисто развевался хвост ляпинского жеребца.
С поля долетела песня. Выделялся голос Марьи Петровны. Елизавета Гавриловна с улыбкой прислушивалась. Это была песня их юности, когда, молодые и бездумные, они с Машей ходили на поденные работы.
Елизавета Гавриловна видела сына рядом с дочерью своей подруги, и хорошее предчувствие волновало ее.
Кулеш кипел в чугуне, подрагивала синяя эмалированная крышка. Елизавета Гавриловна разломила кизяк, обложила чугунок и пошла на поле.
— Помогай, помогай, мать! — покричал ей муж.
Карагодин нарочито спешил, чтобы показать пример и как следует использовать помощь Шаховцовых. Он уже раскаивался, что послал жену стряпать и тем оторвал от работы лишнего человека. Возвращение ее было весьма кстати: теперь до непогоды они, пожалуй, смогут выполоть подсолнухи.
На спине Карагодина, там, где ходили лопатки, отпечатались два мокрых пятна, рубаха прилипла к телу, подол, которым он утирался, намок, бил по коленям.
— Давай, ребята, давай! — подзадоривал он.
Набрякшая туча уже нависла над ними. Дымчатые клубки, оторвавшись от свинцовых закраин, понеслись по небу. Ветер дул порывами, коротко и сильно. Ивга сжимала коленями юбку. Галопом возвращался Ляпин. Купырик, спугнутая Ляпиным, сорвалась с прикола и, взбрыкивая, понеслась по соседнему полю.
— В потраву! — закричал отец, размахивая тяпкой. — Мишка!
Выскочив на дорогу, Миша побежал ловить Купырика. Первые капли дождя запрыгали по дороге, кружась и не сразу впитываясь в пыль. Близко, за скрида-ми прошлогодней ляпинской соломы, сломалась молния, громыхнул гром. Полил густой и сильный дождь. Миша догнал Купырика, вскочил на нее и опередил девчат, бежавших прятаться в карагодинский курень.