Пятидесятые годы ознаменовались и некоторым развитием промышленности. В 1854 году московский цеховой А. Ф. Грен просит выделить место под устройство «чугунолитейного заведения». В. А. Перовскому идея понравилась, так как на заводе можно было бы изготавливать много необходимого городу, ведь, например, при ремонте бывшего дома Еникуцева пришлось одних колосников общим весом в 270 пудов заказывать на Белорецких заводах и доставлять оттуда. Генерал-губернатор по этому случаю обратился к городской думе с письмом: «Я предписываю Думе ныне же отвести в распоряжение Грена потребное для него количество земли на предположенных Думой условиях, и об исполнении мне донести». Земля Грену была выделена в размере одной десятины там, где сейчас находится станкозавод. Заведение поставляло городу трубы для водопровода, другое литье. Его приспособили и для изготовления земледельческих орудий. Так появилось первое по-настоящему промышленное предприятие города.
Шли последние годы существования Оренбургской крепости. После падения Ак-Мечети в 1853 году, Оренбургская пограничная линия была перенесена на Сыр-Дарью. Крепость, уже и до этого не слишком необходимая, стала совершенно не нужна. Крепостная ограда сдерживала развитие города и создавала ряд неудобств для жителей, ограничивая коммуникации, ухудшая проветривание в жаркое время и т. д.
Однако, несмотря на все неудобства и на то, что с 1845 года началось сооружение упомянутых выше степных укреплений, крепость сохраняли. Более того, в 1849 году даже уточнили эспланадную линию вокруг крепости, собираясь привести эспланаду в точное соответствие с положением, то есть снести все, что оказывалось ближе 130 саженей от крепости. Под снос попадала значительная часть Голубиной слободки, особенно в районе Чернореченской улицы, где черту провели почти до склона. Генеральный план, на котором показан весь предполагаемый снос, был «Высочайше утвержден» в октябре 1850 года[56], хотя вряд ли для кого было не ясным, что и сама крепость-то не нужна. Но такова уж чиновничье-бюрократическая машина: раз есть крепость, она должна быть устроена по всем правилам, даже вопреки смыслу. К счастью, все так и осталось на бумаге, а через десять лет уже официально встал вопрос о ликвидации крепости.
Началось с того, что в феврале 1859 года последовало «Высочайшее соизволение» на отношение генерал-губернатора А. А. Катенина к военному министру о срытии некоторых куртин крепости[57]. То есть крепость оставалась, но отрезки вала между некоторыми бастионами решили срыть. Мотивировалось это устранением в городе «тесноты и сгущения воздуха» и «для доставления свободного сообщения с окружающими его предместьями». Предполагалось срыть три куртины: две симметричные друг другу с восточной и западной стороны крепости на участках между улицами Петропавловской и Гостинодворской, и куртину, где были Уральские ворота. Сами ворота решили оставить «в настоящем их виде». Дело, однако, остановилось за отсутствием средств. По смете, составленной с расчетом на использование башкир, которым можно было платить поменьше, предусматривалось 4034 р. 16 коп. Таких денег у города не было, и городской голова Деев предложил в тех местах, где будет срыт вал, продавать участки на эспланадной площади под строительство и за этот счет производить работы. На это снова потребовалось испрашивать разрешение. К осени 1859 года составили смету на срытие и остальных куртин, причем плату башкирам «за урок» снизили с 15 до 10 копеек. Сменивший в 1860 году Катенина генерал-губернатор А. П. Безак предложил городской думе «составить подписку» на денежные пожертвования для срытия вала. По подписке собрано было 2853 р. 10 коп., при этом интересно, что дворяне, чиновники и разночинцы пожертвовали только 30 рублей.
Весной 1861 года начали срывать три первых куртины. На эти работы еще зимой была наряжена команда из 150 пеших и 4 конных башкир, с оплатой по 10 коп. Работа пошла, должно быть, довольно быстро, потому что уже 27 мая открылся аукционный торг на выломанный из куртины камень. Надо сказать, что две из трех куртин были с «каменною одеждою». К этому времени уже начали рассматривать вопрос об упразднении крепости вообще. С таким предложением обратился гражданский губернатор Е. И. Барановский по своей линии в Министерство внутренних дел. Военные, со своей стороны, предложили, упразднив крепость, устроить с восточной стороны города цитадель, что было утверждено в мае 1862 года. А 11 июня вышел указ об упразднении Оренбургской крепости[58]. В связи с устройством цитадели предписывалось оставить три бастиона с восточной стороны, так как «они не препятствуют расширению города и могут быть полезны для прикрытия находящихся внутри их строений» и потому, что «от оставления этих бастионов сократятся несколько расходы на срывку верков крепости». Проектировалось строительство казарм, здания которых существуют и сейчас. При этом генерал-губернатор указывал, чтобы «не дозволять строить и в черте 130-саженного разстояния от цитадели, не дозволять починять находящиеся ныне строения в так называемом казачьем Форштадте».