Сила денежного мешка особенно ясно проявилась в связи с постройкой мечети купцом 1-й гильдии Ахметом Галиевым Хусаиновым. Началось с того, что Хусаинов купил дворовое место в начале Гостинодворской. Оно занимало всю ширину квартала, выходя торцом на улицу Безак. В декабре 1890 года он заявил о желании построить здесь мечеть, что противоречило закону, согласно которому запрещалось возводить на дворовых местах любые культовые здания, будь то церковь, молитвенный дом, синагога ― все равно. Заключение о невозможности разрешения строительства давал архитектор Корин. Тогда Хусаинов просит, как и в первом случае через поверенного ― своего брата Махмута, разрешения построить мечеть на Чернореченской площади (там, где сейчас школа № 2). Дума ему вторично отказывает, хотя по заключению Корина технических препятствий к постройке нет. Среди мотивов отказа был и такой, как отсутствие живущих поблизости мусульман. Однако уже 4 марта 1892 года губернское правление на основании данного МВД разрешения согласилось на постройку мечети на первом месте.
Таким образом, дело заняло немногим более года, почти все гласные за это время полностью изменили свое мнение. Вряд ли они сделали это из человеколюбия или других высоких побуждений. Мечеть же, вернее ее минарет, является сейчас неотъемлемым элементом городского пейзажа, который «держит» всю улицу. Он прикрывает собой довольно громоздкий объем мечети. Автором проекта, скорее всего, является сам Корин, поскольку именно он представил чертежи в управу. Здание интересно тем, что в декоре использованы элементы европейских исторических стилей, а сам минарет скорее похож на колокольню западных церквей, чем на своих собратьев.
С 1860-х годов начинает довольно быстро застраиваться рядами лавок главная рыночная площадь. Сначала лавки строили преимущественно деревянные, позже только каменные. В 1867 году было только три ряда каменных, они располагались по краям площади. К 1888 году все, кроме специально оставленной площади, оказалось застроенным. Постепенно начинается и реконструкция рядов, их надстраивают вторым этажом, причем делалось это каждым хозяином в отдельности, но по единому плану. В 1899 году реконструируют так называемый Путоловский ряд. Этот ряд несколько обособлен был от других, примыкая глухой стороной к дворовым местам. Сейчас это западная сторона Телеграфного переулка. Ряд надстроили вторым этажом, каждая из 22 лавок имела по два окна наверху, а внизу один проем, закрываемый воротами. Это деление заметно и сейчас. У многих купцов было по нескольку лавок в одном ряду. Корпуса были под номерами, ряды имели еще и названия, например, Труевский, Вознесенский, Иверский.
Значительные изменения произошли в Гостином дворе. В 1870-е годы со стороны Николаевской улицы его перестроили в двухэтажный, аналогичная работа была произведена и со стороны Гостинодворской в 1890-е годы. Магазины теперь выходили на улицу, а не вовнутрь двора, который стали занимать под склады. Со временем появился дефицит на торговые места, они все больше дорожали. Особенно заметно это выявилось в начале XX века. Требовалось расширение торговых площадей, потому что «естественный приток промышленников и торговцев сильно тормозится», как писал в своем предложении о новых постройках московский инженер С. И. Явдынский. Он ратовал за полную перестройку южной стороны Гостиного двора, замены части лавок главным фасадом большого пассажа, который доходил бы до северных ворот (они были оставлены во время перестройки). Кроме торговых помещений, проектировались здесь и общественный банк, и ломбард, и библиотека. Инженер подал свой проект в 1907 году, дума начала рассуждать, думать, решать. В следующие годы поступили проекты от других фирм, в октябре 1910 года образовали комиссию. Тем временем Явдынский не выдержал и прислал письмо, в котором просит вернуть чертежи, поскольку бесплатно оставлять их не намерен, а пассажа «как видно, г. Оренбург не будет строить». Он оказался прав. В 1911 году объявили конкурс на проект, выбирали то самый лучший, то самый дешевый, потом решили строить городом, а не в концессию. Денег же опять оказалось мало, вернулись к вопросу о концессии, так и дотянули до 1914 года, на том все и заглохло[65].