— Несручная баба что ни схватит — уронит! — с досадой проворчал Павел Афанасьевич и ушел в комнату слушать радио.
А Володя — хочешь не хочешь — принялся мыть пол. Ничего особенного в этом происшествии не было бы, если б вскоре не раздался звонок.
«Зорин!» — подумал Володя, открыл дверь и в испуге отступил, пряча за спину грязную тряпку. На лестничной площадке стояли Ольга и Галя. Это было так неожиданно, что Володя не верил глазам.
— Здравствуйте! — сказал он, мучительно краснея.
Пусть бы он пилил, колол дрова, столярничал, плотничал! Все, что угодно, только не пол!
— Здравствуйте-пожалуйте! — весело воскликнул отец, тоже выходя на звонок.
Он был нарядный, в светлой рубашке, синем шелковом галстуке.
— Идите. Я сейчас, — пробормотал Володя и вернулся в кухню.
С другими таких вещей не случается. Это с ним только может случиться: единственный раз в жизни пришла Ольга и застала его в засученных по колено штанах, а главное, с проклятой тряпкой в руке! Он мог бы, как отец, сидеть на диване и слушать Бетховена в тот момент, когда они явились с Галей Введенской. Или, по крайней мере, мог бы не покраснеть, как воришка, когда их увидел.
— Мы с ним барствовали, пока жила бабушка, — сказал Павел Афанасьевич, когда Володя вышел к гостям. — Бывало, в постелях лежим, а бабушка завтрак готовит. Наоборот надо бы! Теперь спохватились, да поздно…
Девочки чинно сидели, сложив на коленях руки. Разговор поддерживала Галя.
— А скажите, пожалуйста, Павел Афанасьевич, у вас на заводе… — говорила она деловым и вежливым тоном.
— Володя, где ты занимаешься? Где твои книги? — шепнула Ольга.
Непривычно было видеть ее у себя в доме! Володя повел Ольгу в бабушкину комнату, оставив Галю с отцом. О Гале он просто забыл.
Комната полна была солнечного света. Ничего в ней не было, только Володина кровать да стол с аккуратно разложенными тетрадями и книгами.
— Как бело, ярко! — сказала Ольга. — Мне у вас нравится.
Она взяла со стола лежащую сверху тетрадь и прочитала заголовок: «Мысли».
— Твои мысли?
— Разные, — смущенно ответил Володя.
— Володя, ты недоволен, что мы пришли, когда ты…
«Заметила, как я застыдился», — понял Володя.
— А что такое было, когда вы пришли? — нахмурился он.
— Можно, я запишу в твоей тетради одну мысль? — быстро спросила Ольга, села к столу, обмакнула перо и, чуть нагнув набок голову, написала что-то крупным, красивым почерком, как пишут на уроках чистописания. — Прочти вслух, — сказала она, протягивая Володе тетрадь.
— «Будь щедрым, как пальма. А если не можешь — будь стволом кипариса, прямым и простым. Благородным», — прочитал Володя.
— А теперь ты напиши мне что-нибудь важное, — попросила Ольга. — Жаль, нет тетрадки. Напиши на листке.
Володя вырвал листок из тетрадки и стоя написал: «Вперед, заре навстречу! Помни „Молодую гвардию“!»
Ольга долго читала эти две короткие фразы.
— Помню, — ответила она, подняв серьезные глаза на Володю.
Она сложила вчетверо листок с написанными на нем Володей словами и спрятала в вырез блузки:
— Идем, Володя. У нас с Галей к тебе важное очень дело.
Галя сидела все в той же позе и, разглаживая на коленях платье, взрослым тоном беседовала с Павлом Афанасьевичем.
— У вас важное дело? — вежливо осведомился Володя.
— Да! — оживившись, ответила Галя. — Мы хотим заимствовать ваш опыт борьбы за минуты. Наш комитет комсомола постановил…
Павел Афанасьевич зажег спичку, но не закурил и с задумчивой улыбкой смотрел на оранжевое крохотное пламя.
Но этот день был днем неожиданных встреч. Едва Володя начал делиться опытом, раздался новый звонок.
— Вот это уж Зорин! — сказал Володя, выбежал в прихожую и, открыв дверь, отступил в изумлении.
Бравый матрос с выпуклой грудью, облитой черным сукном шинели, стоял за дверью и отдавал ему честь.
— Женька! Горюнов! — на весь дом закричал Володя.
— Здорово, Володька, — спокойно, словно они вчера только виделись, сказал Горюнов. — Собирайся, идем на каток… Э! Да у вас гости! — заглянув в комнату, заметил он с удовольствием; не дожидаясь приглашения, скинул шинель и выкатил грудь колесом. — Так вот… товарищ капитан мне говорит, — громко, чтобы слышали в комнате, рассказывал Женька: — «Вы, говорит, отличный матрос, Горюнов…»
— Иди, иди, отличный матрос! — захохотал Володя, таща его к девочкам.
Женя маршевым шагом подошел к Ольге, вытянул руки по швам и щелкнул каблуками: