Никто никому не хотел уступать. Сторонники Имэна до хрипоты доказывали, что если кто с парнем и общался, то демоны Внешней Тьмы. Противники возражали, что это могли быть и предки Внутреннего Света. Спорящие выдвигали с точки зрения Юла совершенно нелепые аргументы в подтверждение своей правоты, как-то: ежели луна идет в рост, значит, мертвые родственники во сне прийти могут, или, ежели ветер дует с северо-восхода, значит демоны близко, тучи нагоняют, наваждения навевают, или ежели у бабки Ягиры ревматизм обострился, значит, Радиация-Яга прошлой ночью приходила в образе деда Олега и обманула наивного паренька и так далее.
Однако в этом бессмысленном гвалте Юл заметил одну интересную закономерность: почему-то его защищали те, кто по преимуществу занимался ремеслом, а нападали на него те, чей труд был связан с землей. Скотники и птицеводы как-то не особо активно ввязывались в спор, и кто-то из них поддерживал одну фракцию, кто-то - другую. Получалось, неважно кто, что говорит, а важно - кто, чем занимается. Но почему так? Парень понять не мог.
После долгого и продолжительного противостояния Сход, в конце концов, принял компромиссное решение: на все воля предков. Юл отправится с прахом деда Олега на юг, к морю, туда, откуда пришли пращуры, и развеет прах над большой водой, которая есть отражение Океана Беспамятства, подобно тому, как солнце есть отражение Внутреннего Света. Если в течение года он благополучно вернется, значит, дом из кирпича будет стоять, если не вернется к сроку или вообще сгинет в землях, где властвует Внешняя Тьма, значит, дом из кирпича будет разрушен.
Договор скрепили совместным распитием вина. В бронзовую кружку, сделанную, разумеется, еще до Великой погибели, кинули частичку земли, где был сожжен первопредок, затем староста Имэн и наиболее авторитетные селяне по очереди пригубили из нее. Поле ритуала в кружку насыпали прах прадеда и запечатали ее воском.
Для парня решение Схода стало неприятным сюрпризом. В порыве слабости он чуть не признался, что наврал про встречу с покойным прадедом, но вовремя сообразил: после такого он огребет и от тех, кто был за него и от тех, кто был против. Пришлось подчиниться решению Схода.
И вот теперь он стоял на склоне холма и прощался с лучшим другом Темеркой.
- Жаль, что так вышло, папа защищал тебя до последнего, - сказал сын кузнеца, - это староста придумал отправить тебя к морю. Надеется, что не вернешься.
- Я знаю, - Юл грустно улыбнулся.
- А Ялагай увидел, что ты ушел раньше с похорон. Он-то и доложил старосте.
- Я догадывался.
- Чудно ты как-то оделся, - Темер-младший скептически оглядел товарища, - боты такие странные, с веревками.
- Это кеды, - сказал Юл, - а завязываются они на шнурки. Я их в подвале нашел среди образцов в специальную материю завернутыми. Полиэтилен называется, кажется, или как-то по-другому, не помню точно...
- Жаль, что меня дед Олег ни разу в подвал не впустил, - с сожалением произнес Темерка, разглядывая обувь, сделанную из невиданной ткани.
Вообще младший правнук последнего предка был одет совсем несуразно. На нем были штаны, покрытые бледно-зелеными пятнами, и такого же цвета куртка. Он был опоясан ремнем, но не из свиной или бычьей, а из какой-то другой, неизвестной селянам кожи. К ремню крепился короткий обоюдоострый меч, выкованный Темером-старшим. За плечами Юла висела сума, которую он называл "вещмешком". Сшита она была из очень крепкого материала цвета подгнившей соломы. Ни из крапивы, ни из конопли, ни из шерсти, ни, тем более, изо льна такой дивной вещи нельзя было сделать. Воистину, предки являлись великими колдунами. К суме ремешками с одной стороны крепились длинные сапоги из загадочного материала под названием "резина", а с другой - остро заточенная малая боевая лопата.
- Ничего, когда я вернусь, я тебе покажу все, что ты захочешь, - обнадежил товарища Юл, - ты, главное, следи за домом.
- Будем следить, и папа и ткачи будут, - заверил Темерка, глаза его вдруг озорно блеснули, и он затаенно произнес:
- Может, сыграем напоследок?
- Давай, - согласился Юл, засмеявшись.
Темерка извлек из кармана мешочек с фишками из отшлифованных камушков, высыпал их на землю. Правила были просты: каждый из игроков мог забирать из кучи один, два или три камушка, побеждал тот, кто оставлял последнюю фишку противнику. Темерка всегда проигрывал и полагал, что это верный знак покровительства первопредков товарищу. Юл же, вычитавший эту игру в одной из пластиковых книг, просто знал секрет. Вот и сейчас, насчитав в куче пятнадцать камушков, он взял два. Теперь надо было делать так, чтобы сумма взятых фишек всегда равнялась четырем. Если противник брал один камушек, Юл брал три, если - два, Юл - тоже два, если - три, Юл - один.
Спустя несколько мгновений исход игры был ясен: Темерка, как обычно, остался в дураках.
- Эх, значит, повезет тебе, дойдешь до моря и рассеешь прах последнего предка, - сказал он, - я так загадал. Так что все у тебя будет хорошо.
Друзья напоследок обнялись, и Юл зашагал прочь, в зеленеющую многотравием, уже начавшую цвести степь. Сердце его бешено колотилось, но шел он, не оборачиваясь, ибо боялся заплакать. Парень уходил туда, где правила Внешняя Тьма. Нет, конечно, он знал, что все это сказки глупых селян. Дед Олег говорил, что Забытая деревня никакой не центр вселенной. Наверняка в мире выжили и другие люди, которые также мнят себя пупами земли и считают чужаков порождением зла. А значит, они будут агрессивно настроены к Юлу и, может, даже попытаются его убить. А еще по степи бродят дикие стаи собак и волков, обитают юркие рыси и кровожадные капланы и прочее неизвестное зверье, которое так и норовит закусить беззащитным человеком.
Страшно. Безумно страшно и без всякой Внешней Тьмы. Жутко остаться одному. Без защиты, без поддержки хоть и недалеких, но все же своих родных селян. И ведь не только звери, не только чужие люди грозят смертью, но и голод. Кроме шерстяной накидки в вещмешке у Юла лежали два куска соленной свинины, сухари, высушенный шиповник и две фляги воды. Но надолго ли хватит припасов? Сейчас весна: ни спелых диких абрикос или смородины, никаких других плодов или ягод. Можно, конечно, охотиться и ловить рыбу. Но какой из него охотник или рыболов? В Забытой деревне таких промыслов не знали. Юл с Темеркой под строгим надзором деда Олега учились делать силки и даже поймали одного зайца и пару птичек. Но все же парень чувствовал себя неуверенно на данном поприще. А тут еще нужно не просто выжить, но дойти до моря...
Разумеется, Юл никуда не собирался идти. Он сразу же решил для себя, что отойдет от села на два-три дневных перехода, соорудит шалаш или найдет, если повезет, какой-нибудь заброшенный дом, построенный предками, и там поселится. Поживет остаток весны, лето, а осенью вернется к односельчанам и расскажет небылицы о своих странствиях. В конце концов, кто его сможет уличить во лжи? Жители деревни ведь никогда не видели моря, они и носа своего не смеют высунуть за пределы холмов. Кукуруза, подсолнухи, картофель, кабаки, тыквы, капуста, огурцы, помидоры, горох, лук, чеснок, вишни, абрикосы, яблоки, куры, утки, гуси, свиньи, козы, овцы, лошади, коровы - вот и весь краткий перечень интересов соплеменников. Около полутысячи человек живут своей обыденной жизнью, и знать ничего более не хотят. Да и зачем им что-то свыше? Земли на холмах остаются, благодаря севообороту, плодородными, жители трудолюбивы, балки полны родников. Саранча и засуха пока обходили стороной, разве что вся пшеница, ячмень да рожь полегли лет двадцать назад от небывалого мороза. Тогда же случился голод. Но все равно население деревни растет. Каждая женщина за свою жизнь рожает по восемь, десять или даже двенадцать детей, больше половины из них умирает, зато остальные растут крепкими, здоровыми и по-своему счастливыми. Так что поверят они в любые басни, которые Юл напридумает. Может, повезет, и он станет кем-то вроде колдуна, и о его подвигах будут рассказывать из поколения в поколение...
Но для этого нужно просуществовать полгода в полном одиночестве. Для этого надо выжить, поселиться в таком месте, где тебя сразу не достанут хищные звери, возле воды. Юл остановился, тяжело вздохнул, похлопал себя по нагрудному карману куртки, где лежала пластиковая гадательная книжица, и обернулся.