Следует, однако, помнить и о том, что после мартовских событий 1937 г., которыми завершается роман, война продлится два года.
Жизнь внутри республиканского лагеря еще более осложнится, станет трагичнее, чем в ее первые восемь месяцев. Но смысл романа в том, что персонажи продолжают действовать, и их «надежда» несет в себе веру в безграничные возможности человека. Антиномии действия разрешаются в значительной мере самой композицией романа и его фабульным движением — от Апокалипсиса к Надежде, от разрозненной партизанщины к боеспособной армии.
Сцена спасения раненых летчиков — одна из самых патетических и волнующих во французской литературе 30-х годов. Растянувшийся по горной дороге кортеж братства — сотни крестьян, приветствующих летчиков сбитого самолета, «которых никто не заставлял воевать», — символизирует победу человека над одиночеством и «нищетой» его удела, ту солидарность людей, которая, казалось, несла в себе силу, не меньшую, чем первозданная сила природы: «не смерть в тот момент была созвучна горам, а воля людей».
В финале романа, словно ведя репортаж о победе, которую республиканцы одержали на фронте Гвадалахары, Мануэль видит конец герильи и рождение народной армии, видит испанскую землю, которую совсем недавно изнуренные нищетой крестьяне не имели права обрабатывать и которая теперь принадлежала им. Они никогда не смирятся с прежней участью.
При первой передышке после победы у стен Мадрида Мануэль слышит музыку Бетховена и вспоминает об уже пройденном пути.
Кажется, что в душе достигнуто какое-то трудное и хрупкое равновесие. Он словно заново родился с войной — для ответственности за жизнь и смерть своих бойцов. До него доносятся звуки музыки, шум города, у стен которого когда-то были остановлены мавры, впервые он слышит «голос того, что важнее крови людей, что волнует больше, чем их присутствие на земле — беспредельные возможности их судьбы». И это — голос надежды. Будущее остается открытым.
Мальро назвал свой роман словно наперекор судьбе. Закончив его, он вернулся в Испанию, где до января 1939 г. снимал фильм о защитниках республики. Вскоре, однако, произойдут события, которые заставят отложить на пять лет его демонстрацию. Он будет показан в уже освобожденном Париже под названием «Надежда».
Надежда осталась непобежденной. «Великие кровавые маневры» — так Мальро назвал гражданскую войну в Испании — не привели фашизм к мировому господству. Идеалы республиканского братства питали своей силой движение Сопротивления. Победа осталась за теми, кто «воевал, ненавидя войну».
Есть поражения, которые со временем показывают людям, что они не проиграли, что только так, как они жили, и стоило жить.
Е. Кушкин
Надежда[1]
Моим товарищам по Теруэльскому бою
Часть первая. Лирическая иллюзия
I. Лирическая иллюзия
I
Грохот мчащихся грузовиков с винтовками взрывал тишину спустившейся на Мадрид летней ночи. Вот уже несколько дней рабочие организации оповещали о неизбежности фашистского мятежа, о подрывной работе в казармах, о переброске боеприпасов. Фашисты уже заняли Марокко. В час ночи правительство решило наконец раздать народу оружие; в три часа его выдавали по предъявлении профсоюзного билета. Медлить было нельзя: телефонные звонки из разных провинций, с двенадцати до двух вполне оптимистичные, становились тревожными.
Коммутатор Северного вокзала вызывал одну за другой железнодорожные станции. Здесь распоряжались секретарь профсоюза железнодорожников Рамос и Мануэль, назначенный на эту ночь ему в помощь. Не считая отрезанной Наварры, отовсюду поступали схожие ответы: либо правительство остается хозяином положения, либо рабочие организации держат город под своим контролем в ожидании распоряжений правительства. Однако через некоторое время разговоры стали принимать иной оборот.
— Алло! Уэска?
— Кто говорит?
— Рабочий комитет Мадрида.
1
Часть первая. Лирическая иллюзия. I. Лирическая иллюзия —
Часть первая. Лирическая иллюзия. II. Апокалипсис в действии; Часть вторая; Часть третья —