Я уже хотела развернуться и пойти прочь, пока меня никто не заметил, как из приоткрытой в самом конце зала двери показался Василий Михайлович с охапкой шампуров, на которых дымился только что снятый с огня шашлык.
— О! Надежда Львовна! — восхищенно воскликнул он, хамовато осматривая меня с ног до головы. Не могу поверить, что в поезде он показался мне джентльменом.
— Я уже ухожу. — быстро кинула я и, развернувшись на каблуках, врезалась в крепкую грудь Николая Николаевича.
От неожиданности он выронил из рук пакет, из которого по спортзалу покатились рыжие апельсины, но физрука это, кажется, не расстроило. Он осторожно обхватил ладонями мои плечи, от чего я заметно вздрогнула, и мягко спросил:
— Надя, с тобой все в порядке? Ты не ударилась? — я отвела глаза, ругая себя за то, что не могу долго выдерживать его лучезарный взгляд.
— Да, отпусти меня, — неуверенно фыркнула я, выпутываясь из хватки: Ты что, подкрадывался ко мне?
— Нет, — парень улыбнулся и присел на корточки, чтобы собрать в пакет фрукты, — Ты неожиданно резко развернулась.
— Какой же ты физрук, раз не смог вовремя среагировать, — проворчала я и, заметив на губах Муромцева лукавую улыбку, поняла, что он мог среагировать вовремя и уйти с моего пути, но не стал этого делать.
С ума сойти! Он хотел, чтобы я в него врезалась. Хотел, чтобы у него появился повод меня коснуться. А этот физрук куда навязчивее, чем я думала.
— Кстати, выглядишь здорово, — как бы между прочим сказал он, когда все апельсины были возвращены в пакет.
Я слегка надула губы, ожидая более бурной реакции на свой образ, но с моей стороны глупо ждать, что такой деревенщина сможет по достоинству оценить стильный лук. *
— Только очень уж нарядно, — добавил парень с улыбкой на лице, — Но это моя вина. Стоило уточнить, что мы собираемся в неформальной обстановке.
Очень уж нарядно?! Тоже мне эксперт моды. Плотно сжав губы, я обернулась и увидела, как Василий машет мне пустыми шампурами.
— Пойдем, Надежда Львовна, поможешь мясо насаживать, — громко крикнул он, а я лишь перевела взгляд на виновато улыбающегося Николая.
Теперь все выглядело так, будто я собиралась на свидание, а попала на сельскую дискотеку, где я нужна для того, чтобы насаживать сырое мясо на гнутые шампуры. В маленьком черном платье и туфлях от Джимми Чу.
Пока мы с физруком обменивались эмоциями через взгляды, Василий вышел на улицу, и оттуда послышались попсовые мотивы.
— А вот и радио, — весело заметил Николай и, поставив пакет на скамью у стола, снова поднял на меня практически умоляющий взгляд.
— Останься, — практически прошептал он, но я все равно услышала, то ли благодаря акустике в зале, то ли от того, что Коля сказал именно то, что мне хотелось услышать. Как бы я ни противилась признаваться в этом.
— Хорошо, — выдохнула я и, глядя прямо в глаза парня, добавила строгим голосом: Но это ничего не поменяет.
И, даже несмотря на то, что я не пояснила, что именно имею ввиду, уверена — Николай прекрасно понял, что речь идет о моем отношении к его симпатии. В подтверждение этому парень понимающе кивнул и, не спуская с меня сияющих голубых глаз, ответил с улыбкой:
— Как знать, Надежда Валенкина, как знать.
— Надюха пришла! — воскликнула Анжела Викторовна, застывшая в дверях со стопкой пластиковых тарелок. — А чего так причепурилась?
Я закатила глаза так, чтобы это было видно только Николаю, и он тихо рассмеялся, но ничего не сказал. Неужели пройдет время, и я тоже привыкну к тому, как выражается эта учительница русского языка и литературы? И к тому, как кошмарно звучит имя «Надюха»? Чувствую, как горит внутри тихая ярость, которая однажды вспыхнет так, что спалит все в радиусе километра. А то и весь Булкин сотрет с лица земли.
— Добрый вечер, — с натянутой улыбкой процедила я, кивая Анжеле Викторовне.
По ней и не скажешь, что она как-то готовилась к празднику. Спортивные штаны, плотная водолазка и кофта на замке, повязанная на талии. Я обозначила бы ее наряд одним лаконичным словом — «шашлындос», и мне до такого уровня безразличия к собственному внешнему виду так далеко, что, наверное, даже недостижимо.
Николай подмигнул мне и, подхватив со стола тарелку с сырыми шампиньонами, вышел на улицу, а я, оставшись один на один с Анжелой, почувствовала себя крайне неуютно.
Она прищурила глаза и бегло осмотрела меня. После этого приблизилась и повела носом, вдыхая аромат духов, купленных в Париже. Мне даже показалось, что в этот момент в тяжелом теле Анжелы Викторовны мелькнула неожиданная грация, но тут женщина отшатнулась от меня и предостерегающе покачала головой.
— Что случилось? — не поняла я.
— Даже не вздумай морочить Коле голову, — в прежде смешливых глазах мелькнула серьезная угроза, и я невольно посторонилась.
— Я и не собиралась, — неуверенно кинула я, — Ваш Коля не мой уровень.
Анжела усмехнулась.
— Тогда не пуши перед ним хвост, ясно? — еще раз предупредила она, и мне стоило огромных актерских усилий натянуть на свое лицо равнодушное выражение.
— Физрук мне не нужен. У меня вообще жених есть, — я скрестила руки на груди, вставая в оборонительную позу.
— Вот и сидела бы около своего жениха, — уже смягчившись, посоветовала Анжела, и только теперь по ее глазам я поняла, что ее угрозы не были проявлением враждебности по отношению ко мне. Тогда что? Неужели ревность из-за того, что Коля обратил внимание на меня, а не на нее?
— Я…, — как-то нелепо протянула я, желая то ли защититься, то ли как-то возвысить чувство собственного достоинства, но, заметив мое смятение, Анжела перебила.
— Оставим этот разговор между нами, — коротко заключила она и резко снова повеселела, — А теперь пойдем к остальным.
Фамильярно приобняв меня, Анжела буквально вывела меня на задний двор школы через маленькую дверь в углу спортзала. У небольшого дымящегося мангала собралась целая компания учителей — в основном женщин, конечно. Кроме уже знакомых мне, там присутствовали и те, кого я знала лишь по именам.
Анжела быстро ввела меня в компанию, где я только успевала фальшиво улыбаться и кивать, выслушивая приветствия и пожелания хорошо влиться в учебный процесс.
Минут через двадцать пустого щебетания на тему оценок, ведения журналов и плохого поведения девятого «бэ» я незаметно вышла из кружка преподавателей и отошла в сторону, жалея, что не прихватила тонкое пальто.
Город накрыло бабье лето, и лучи обманчиво жаркого солнца ласково целовали открытую кожу, но, стоило солнцу спрятаться за пушистыми облаками, как шея и плечи покрывались мелкими мурашками под легким, но все же прохладным осенним ветерком.
Неожиданно на плечи легла мягкая теплая ткань, и я увидела, как на мою грудь легли ярко-оранжевые рукава толстовки. Обернувшись, я встретилась взглядами с вечно улыбающимся физруком.
— Что это? — глуповато спросила я.
— Кофта, — парень пожал плечами и улыбнулся еще шире, — Не могу смотреть, как мерзнут твои плечи.
— Так не смотри, — фыркнула я, оставив толстовку себе, взглядом выискивая Анжелу, которой явно не понравится щедрый жест Николая.
Муромцев помолчал, но, как только мои глаза снова вернулись к нему, он на полном серьезе шепнул:
— Не могу.
И было в его прозрачно-голубых глазах нечто, что на короткий миг вернуло меня в то далекое время, когда я еще чувствовала себя защищенной. Боже, я и забыла, что когда-то знала это чувство. Как много изменилось. Отчужденность, сепарация, расчет, жесткая дисциплина — вот, что держит меня сейчас, и как странно осознавать, но ничего не делать со всей этой тяжестью, заполняющей грудную клетку.
— У тебя глаза цвета спелого каштана, — тихо произнес Коля, и я вернулась в реальность.
Странный комплимент заставил меня улыбнуться, но, придерживаясь прежней тактики сохранения дистанции, я вернула на лицо строгую маску, только глаза Николая все еще горели озорством, словно он праздновал победу от того, что смог расколоть твердый орешек.