Глава Первая
Пробуждение
День первый…
[Запись 12:00]
Я довольно матерый и прожженный сталкер, наигравший не одну тысячу часов в игры «Метро» и им подобных и ясно понимал, что мне примерно предстоит делать. Кто бы что ни говорил, но игры дают малый, но все-таки опыт, хотя все же присутствовало осознание, что в реальности не так все просто как кажется на первый взгляд. Я готов ко всему. Чтобы не сойти с ума, решил вот вести этот дневник и прихватил из домашней библиотеки несколько книг. Сегодня при тусклом свете свечи, сделал список того, что у меня есть. Список вышел скудным, и ко мне пришло неприятное и резкое осознание: кошачьего корма я взял больше, чем обычной еды, а в погребе солений и закруток осталось не так много после земли: банка огурцов, немного картошки и плесени (ну это уж совсем на крайний случай). По моим подсчетам, мне хватит запасов на недели две точно, а дальше уже придется импровизировать. Более острым вопросом встал с водой: лишь одна бутыль в пять литров. Как же грустно понимать, что ты не такой уж и умный, как думалось изначально, зато взял гитару! Меня преследовали умные мысли, но я оказался быстрее… Новомодный браслет от «Apple» все еще работал и даже исправно, и я приложу все свои усилия, чтобы он прослужил дольше, чтобы не приходилось теряться во времени. К обеду немного погрустил и, стыдно признаться, поплакал, все вспоминая отца и мать. Надеюсь, они погибли быстро и им не пришлось испытать всей той ужасной боли. Больница находилась почти в самом центре, до кремля рукой подать. По нему, наверное, и били. Как много выжило и как много погибло? Кому сейчас лучше: живым или мертвым?
Дима отложил дневник. Холодный свет смарт-часов ожег глаза. На экране показывались тоскливые цифры: 18:36. Он ухмыльнулся, когда вспомнил, как радовался приобретению нового «Айфона», к которому в подарок шли они. Изначально хотел с прошлым телефон остаться, а этот подарить уже бывшей девушке. Выжила ли, интересно, Ксюша? Хорошая же девушка была. Расстались они по взаимному согласию, понимая, что им не по пути. Дима уже потянулся к толстой, 96 листовой, тетради, на обложке которой рисовалось теплое Черное море, но все же руку убрал, словно стыдясь, что дневник кто-то прочитает и увидит его сокровенные мысли и страдания. Он закутался в пуховик получше, укрыв за пазухой Карася.
Сон не шел. Слишком много мыслей томилось в беспокойной голове. Нервы натянулись струной… Точно! Гитара! Он накинул пуховик на плечи – кот недовольно мяукнул и ушел к своей лежанке; нашарил в темноте инструмент (глаза никак не хотели привыкать к вечному мраку) и наощупь перебрал струны – живой звон гитары резанул по ушам. Не оглох и уже хорошо. Устроился поудобней, вспомнил старые аккорды, примерился, промахнулся, но все же ударил по струнам:
Наши чувства сгубили крики,
А может вовсе мы и не любили
В руке сжимаю сиги и крикет
Сердце бьется в бешеном ритме…1
Собственный голос казался чуждым, словно принадлежал кому-то другому. Даже кот, испуганный этим звуком, рванул галопом от стены к стене, врезался во что-то невидимое и затих где-то под лестницей, где в массивных деревянных ящиках хранилась та самая картошка. Дима все же решил отложить гитару на потом, посчитав эту затею дурацкой. В мутантов и чудовищ или призраков он, конечно, не верил – не такой дурак, а вот в мародеров и других маргиналов вполне, хотя, если учесть, что деревня в такой близости от эпицентра взрыва, то радиация на поверхности должна быть такая сильная, что можно яйца варить, и погреб точно не спасет.
Спустя какое-то время он лег спать, укутавшись в пуховик на кровати, сделанной из ящиков, чтобы просто не лежать на холодном и мокром полу, но беспокойство никак не отпускало. Где-то в стенах шуршали мыши или кроты – тут черт ногу сломит разобраться в шорохах. Шум держал разум в толстых ежовых рукавицах сильного напряжения, но усталость все-таки взяла вверх, и Дима провалился в глубокий морок сна.