Надгробные речи. Монодии

Зачем же, о боги и высшие существа, не присудили вы свершиться оному? Зачем не содеяли вы счастливым народ, вас признающий, и того, кто был залогом его счастья? Какие из его мыслей вы осудили, какие из поступков не одобрили? Разве не воздвигал он вам алтарей? Разве не возводил храмов? Разве не приносил он пышные жертвы богам, героям, эфиру, небу, земле, морю, источникам и рекам? Разве не сражался он с супостатами вашими?[782] Разве не был он целомудреннее Ипполита[783], справедливостью своею подобен Радаманту[784], рассудительнее Фемистокла[785], храбрее Брасида?[786] Разве не спас он вселенную, как бы впавшую в обморок? Разве не был он ненавистником бесчестных, заступником справедливых, врагом необузданных, другом умеренных? О, огромная мощь войска, о, великое множество поверженных городов, о, несметное число трофеев, о, величие замыслов, не заслуживающее такого конца! Думали мы, что вся персидская земля станет частью Римской державы и будет управляться нашими законами и нашими правителями, и будет платить дань, и переменит язык, и переоденет платье, и острижет волосы; и что софисты в Сузах будут обучать красноречию персидских детей, а храмы наши, украшенные добычей из Персии, донесут до грядущих поколений величие этой победы; и что свершитель сего учредит состязание среди славящих его подвиги, одним витиям дивясь, других же от себя не гоня, одним радуясь, другими же не тяготясь; и что искусство речей вознесется как никогда, и могилы уступят место храмам[787], как только все по своей воле устремятся к алтарям, и кто раньше их опрокидывал[788], сам же станет их водружать, а бегущие жертвенной крови — сами ее проливать, и дома всех простых граждан преисполнятся достатка и по многим иным причинам, и благодаря ничтожным податям[789]. Ибо, говорят, даже о том молился государь богам среди опасностей, чтобы, завершив войну, вернуть подати к прежним размерам.

Этих и еще больших чаяний лишились мы по вине сонма завистливых божеств, а вместе с ними — и того, кто, будучи близок к победному венку, был привезен к нам сокрытым во гробе. Недаром пронесся плач по всей земле и морю, недаром одни вслед за ним с радостью встретили смерть, другие же скорбят, что до сих пор живы[790], почитая непроглядным мраком время до него и время после него, а пору его царствования — поистине ярким лучом света. О, города, кои ты воздвиг бы! О, руины, кои ты восстановил бы! О, красноречие, которое ты возвел бы на достойную высоту! О, прочие добродетели, кои возымели бы силу! О, справедливость, которая, снизойдя на землю, вновь устремилась в небеса![791] О, молниеносная перемена! О, всеобщее счастье, пришедшее и тотчас покинувшее нас! Ибо мы испытали нечто подобное тому, как если бы у человека, терпящего сильную жажду и подносящего к устам чашу с холодной и прозрачной водой, кто-то вырвал бы ее из рук, едва он успел сделать первый глоток, и с тем ушел бы[792]. И коли суждена нам была сия потеря, то лучше бы мы вовсе не знали его владычества, нежели вот так лишиться оного, не насытившись им вполне[793], ибо не для того, чтобы мы наслаждались благами, а для того, чтобы стенали, сознавая, каковых благ мы лишились, дал он их нам вкусить, вновь после этого отняв, — как если бы Зевс, явив людям солнце, сокрыл его у себя и не порождал более света дневного.

782

Разве не сражался он с супостатами вашими! — Имеются в виду христиане.

783

...целомудреннее Ипполита... — См. примеч. 11 к «Меланкому».

784

...справедливостью своею подобен Радаманту... — См. примеч. 48 к «Монодии Юлиану».

785

...рассудительнее Фемистокла... — См. примеч. 20 к «Надгробному слову...» Лисия. См. также примеч. 31 к «Монодии Юлиану».

786

...храбрее Брасида! — См. примеч. 26 к «Надгробной речи Александру».

787

...и могилы уступят место храмам... — Под «могилами» здесь подразумеваются места погребения христианских святых. Одна из таких усыпальниц, гробница святого Вавилы, находилась в Антиохии, неподалеку от храма Аполлона Дафнейского; о ней Либаний упоминает в «Монодии храму Аполлона в Дафне» (см.: 5; см. также примеч. 15 к названной речи).

788

...кто раньше их опрокидывал... — Имеются в виду христиане (см. об этом также: Либаний. Монодия Юлиану. 7).

789

...благодаря ничтожным податям. — Об этом и других нововведениях Юлиана в финансово-экономической сфере пишет Аммиан Марцеллин (см.: Римская история. XXV.4.15).

790

...другие же скорбят, что до сих пор живы... — Намек Либания на самого себя. Смерть Юлиана так потрясла оратора, что, по его собственному признанию, поначалу к нему даже приходили мысли о самоубийстве (см. примеч. 70 к «Монодии Юлиану»). Письма Либания свидетельствуют о том, что он глубоко переживал гибель императора, с которым был близко знаком и состоял в дружеской переписке, и поэтому в течение нескольких последующих месяцев вовсе не сочинял речей (см.: 1071, 1128, 1194, 1351, 1294 и др.). Отчасти этим объясняется тот факт, что оба сочинения Либания, посвященные памяти императора, — «Монодия Юлиану» и «Надгробная речь Юлиану» — появились почти два года спустя после этого трагического события.

791

О, справедливость, которая, снизойдя на землю, вновь устремилась в небеса). — Либаний перефразирует здесь слова Юлиана о том, что «богиня справедливости, которая, по словам поэта Арата, поднялась на небо, будучи оскорблена людскими пороками, в его правление опять вернулась на землю» (цит. по: Аммиан Марцеллин. Римская история. XXV.4.19. Пер. ЮА. Куликовского). Согласно мифу, излагаемому Аратом из Сол в поэме «О небесных явлениях», с наступлением медного века богиня справедливости Дика покинула землю, превратившись в созвездие Девы (см.: 133—139).

792

Ибо мы испытали нечто подобное тому, как если бы у человека, терпящего сильную жажду и подносящего кустам чашу с холодной и прозрачной водой, кто-то вырвал бы ее из рук, едва он успел сделать первый глоток, и с тем ушел бы. — Подобное сравнение, своего рода риторический топос, встречается и в «Монодии Юлиану» (см.: 12).

793

И коли суждена нам была сия потеря, то лучше бы мы вовсе не знали его владычества, нежели вот так лишиться оного, не насытившись им вполне... — Ср.: Либаний. Монодия Юлиану. 11.