Говоря о том, что война эта была нежданной и страшной, я имею в виду ту великую зависть, что питали к нашему городу остальные эллины: зависть эта побудила их решиться на переговоры с персидским царем[875], которого они вместе с нами вытеснили из нашей страны; они задумали на свой страх вновь повести его на наш город — варвара на эллинов — и объединить против Афин всех эллинов и варваров. Вот тут-то и проявила себя во всём блеске мощь и доблесть нашего города. Когда они считали, что город повержен, когда суда наши были отрезаны у Митилены, наши сограждане на шестидесяти кораблях сами поспешили на помощь этим судам; проявив себя, согласно всеобщему мнению, доблестнейшими людьми, они разбили врагов[876], освободили друзей, но по несчастной случайности не были вынесены на сушу и потому не покоятся в этой могиле. Да пребудет их память и слава вечно, ибо благодаря их доблести мы победили не только в этом морском сражении, но продолжали побеждать и в течение всей войны! Город благодаря им обрел славу непобедимого, даже если против него будет всё человечество, и славу справедливую, ибо мы победили благодаря собственному превосходству, а не с чужой помощью. И по сей день мы остаемся неодолимыми для этих наших врагов: ведь не они, но мы сами себя повергли и победили[877].
Когда затем наступило спокойствие и был заключен мир с остальными эллинами, у нас началась гражданская война[878], причем шла она таким образом, что каждый (если только раздор — это неизбежный удел людей) должен молить богов, чтобы его родной город лихорадило не больше, чем наш. С какой радостью и как по-родственному объединились затем граждане Пирея с жителями столицы вопреки ожиданиям прочих эллинов, с каким чувством меры положили они конец войне против тех, кто был в Элевсине![879] И причиной всего этого было не что иное, как истинное родство, обеспечившее крепкую родственную дружбу не на словах, но на деле. Следует вспомнить здесь и тех, кто погиб в этой междоусобице, и умиротворить их, насколько лишь в наших силах, жертвоприношениями и молитвой, положенными в таких случаях; надо помолиться теперешним их владыкам, тогда и для нас самих наступит умиротворение. Ведь не из-за своей порочности или вражды подняли они друг на друга руку, но по велению тяжкой судьбы. Мы, живые, тому свидетели: будучи людьми той же крови, что и они, мы прощаем друг другу и наши дела, и наши страдания.
После этого у нас воцарилась полная тишина и город обрел спокойствие. Простив варварам[880] то, что, претерпев от нас, они отплатили нам за это той же монетой, город наш продолжал негодовать на эллинов, вспоминая их неблагодарность в ответ на благодеяние, их союз с варварами, захват кораблей, некогда спасших им жизнь, и разрушение стен[881] — последнее как бы в благодарность за то, что ранее мы помешали падению их стен. Город продолжал жить, приняв решение впредь не оказывать помощи ни эллинам, пытающимся поработить других эллинов, ни варварам, лелеющим против эллинов те же замыслы. И в то время как мы находились в подобном расположении духа, лакедемоняне решили, что мы, покровители свободы, разбиты и теперь их задачей является покорение прочих эллинов. Этот свой замысел они и стали приводить в исполнение.
Но к чему здесь долго распространяться? То, что я сейчас скажу, относится к недавним временам и не к кому иному, как к нам самим: ведь мы знаем, что первые среди эллинов аргивяне, беотийцы и коринфяне, пораженные ужасом, вынуждены были обратиться за помощью к нашему городу[882]. Однако вот величайшее чудо: сам персидский царь оказался в таком затруднении, что ему оставалось искать спасения только у нашего города[883], против которого он столь рьяно злоумышлял. И если бы кто пожелал выдвинуть справедливое обвинение против нашего города, он был бы прав, упрекнув его в излишней чувствительности и готовности защищать более слабых. Так вот и в то время он оказался не в силах проявить твердость и соблюсти свое решение не подчиняться никому из своих обидчиков: он подчинился и оказал помощь; один он поддержал всех эллинов, освободив их от рабства, так что они стали свободными вплоть до того времени, когда снова поработили друг друга;[884] что касается царя, то город наш не осмелился прийти ему на помощь, стыдясь трофеев Марафона, Саламина и Платей, и, лишь дав позволение перебежчикам и добровольцам помочь царю, выручил его из беды[885]. Восстановив затем стены и построив флот, он принял вызов и, понуждаемый воевать, сразился с лакедемонянами в защиту паросцев[886].
вернуться
...зависть эта побудила их решиться на переговоры с персидским царем... — Имеется в виду царь Дарий II Нот. К сговору с персами спартанцев склонял Алкивиад, афинский стратег и инициатор Сицилийской экспедиции, заочно осужденный в Афинах и перешедший после этого на сторону Спарты.
вернуться
...наши сограждане на шестидесяти кораблях сами...разбили врагов... — Речь идет о сражении при Аргинусских островах в 406 г. до н. э., когда афинский флот во главе с Кононом одержал победу над спартанским флотом, воевавшим под командованием Калликратида.
вернуться
...ведь не они, но мы сами себя повергли и победили. — Судя по всему, Сократ здесь имеет в виду поражение афинского флота в морском сражении при Эгоспотамах в 405 г. до н. э., когда спартанский военачальник Лисандр захватил в плен и казнил 3 тыс. афинян (об этом см.: Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Лисандр. 12—14).
вернуться
Когда затем наступило спокойствие и был заключен мир с остальными эллинами, у нас началась гражданская война... — Мир со Спартой был заключен после победы Лисандра (см. примеч. 37). Для афинян этот договор оказался постыдным: согласно его условиям, они должны были разрушить свою гавань — Пирей, срыть так называемые Афинские, или Длинные, стены (которые соединяли Афины с Пиреем и составляли в длину 7 км), а также лишались права иметь флот больше чем в двенадцать кораблей и отказывались ото всех своих заморских владений. Со стороны афинян в качестве полномочного посла переговоры вел Ферамен. Он согласился также на изменение государственного строя: устранение демократии (изгнанным аристократам при этом разрешалось вернуться в город) и установление олигархии, или власти Тридцати тиранов. В дальнейшем это обстоятельство стало причиной гражданской войны — борьбы демократов против нового правительства, которую возглавил афинянин Фрасибул.
вернуться
...с каким чувствам меры положили они конец войне против тех, кто был в Элевсине! — После того как Фрасибул занял Филу и разбил военные силы Тридцати тиранов при Ахарнах (403 г. до н. э.), олигархи бежали в Элевсин, находившийся недалеко от Афин. Там они поначалу упорно сопротивлялись, но затем вступили в переговоры, во время которых и были убиты. Фрасибул захватил гавань Пирей, после чего состоялось последнее сражение, в котором погиб Критий, один из самых жестоких олигархов.
вернуться
Простив варварам... — Имеются в виду персы.
вернуться
...захват кораблей, некогда спасших им жизнь, и разрушение стен... — Речь идет о повелении Лисандра уничтожить афинские корабли и срыть стены города (см. примеч. 38).
вернуться
...первые среди эллинов аргивяне, беотийцы и коринфяне, пораженные ужасам, вынуждены были обратиться за помощью к нашему городу. — Речь идет о союзе, который Коринф, Фивы и Аргос заключили с Афинами против Лакедемона.
вернуться
...сам персидский царь оказался в таком затруднении, что ему оставалось искать спасения только у нашего города... — Союз греческих городов (см. примеч. 42) содержался на деньги персидского царя Артаксеркса II, которые тот давал, преследуя собственные интересы.
вернуться
...вплоть до того времени, когда снова поработили друг друга... — Имеется в виду дальнейшее противостояние греков, в ходе которого во главе их оказывались поочередно то Афины, то Спарта, то Фивы, преследуя при этом лишь собственные интересы и навязывая остальным городам невыгодные условия существования (см. об этом также: Элий Аристид. Похвала Риму. 43-57).
вернуться
...дав позволение перебежчикам и добровольцам помочь царю, выручил его из беды. — Здесь Сократ несколько искажает реальную историческую ситуацию, стремясь выставить Афины в наиболее благоприятном свете. На самом деле события развивались следующим образом. После того как в 404 г. до н. э. умер Дарий II и персидский престол перешел к его старшему сыну Артаксерксу II, второй сын Дария, Кир Младший, подстрекаемый своей матерью Парисатидой, начал войну против брата, собрав большое войско из греческих наемников. Среди последних был и Ксенофонт, ставший впоследствии известным историком и описавший эти события в своем сочинении «Анабасис». В 401 г. до н. э. в битве при Кунаксе Кир Младший погиб, а все его военачальники были вероломно убиты. Оставшиеся 10 тыс. греческих наемников во главе с Ксенофонтом отступили и, проделав нелегкий путь, вернулись на родину. В это же время спартанцы под командованием своего царя и прославленного полководца Агесилая вели военные действия против сатрапа Тиссаферна, помогая греческим городам в Малой Азии. Тогда Артаксеркс прибег к хитроумной уловке — подкупил греческие города во главе с Афинами, чтобы те выступили против Спарты и тем самым отвлекли ее внимание от персидских дел. В результате спартанцам не оставалось ничего, кроме как вернуть Агесилая с войском на родину (об этом см.: Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Агесилай. 6—15). Таким образом, персидского царя спасли не греческие «перебежчики» и «добровольцы», а очередная междоусобная война (394—392 гг. до н. э.), инспирированная персами. Следует отметить, что среди перебежчиков, помогавших персам в войне со спартанцами, были ранее изгнанные из Афин видные военные деятели — в том числе и Конон, один из главных полководцев Пелопоннесской войны. В 394 г. до н. э. в битве при Книде он, сражаясь на стороне персов, разбил флот спартанцев, которым командовал военачальник Писандр (см.: Ксенофонт. Греческая история. IV.3.10—12; Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Агесилай. 17).
вернуться
Восстановив затем стены и построив флот, он принял вызов и, понуждаемый воевать, сразился с лакедемонянами в защиту паросцев. — Афинские стены, разрушенные по повелению спартанского военачальника Лисандра (см. примеч. 38), были заново воздвигнуты Кононом на деньги персидского царя (см.: Ксенофонт. Греческая история. IV.8.9). Также в 396 г. до н. э. персы предоставили Конону флот. Однако, какие именно военные действия вели Афины «в защиту паросцев», остается неясным, в связи с чем это место берется учеными под сомнение; предлагается чтение «в защиту персов» (Μ. Поленц), «в защиту всех» (Э. Шонборн) и др.