— На Вентерре невозможно ничего скрыть, сеньорита Саммерз, — произнесла она медленно и холодно. — Нам надо объясниться, а потом вы вольны покинуть не только замок, но и остров!
Джульет чувствовала ужасную усталость. У нее был тяжелый день, и ей казалось, что она только что пробежала марафонскую дистанцию.
— В чем дело, сеньора? — устало спросила она. — Я очень устала… — Остаток фразы растаял в воздухе.
Тонкие черты Эстеллы исказились.
— Как вы смеете стоять здесь, сеньорита, и спрашивать, почему я хочу с вами поговорить! Вы же прекрасно это знаете! Или вы полагали, что ваша глупая интрижка с герцогом останется между вами? — Она усмехнулась, увидев, как побелела Джульет. — Бедняжка Розмари! Вы действительно вообразили, что Фелипе станет развлекаться с таким жалким созданием, как вы?
Джульет опустилась на кресло, прижав ладони к щекам:
— Значит, он вам рассказал?
— Естественно! Боже правый, я его невеста, или вы забыли? Может быть, вы надеялись, что он тоже забыл? — Эстелла подошла к ней, глядя на нее без всякого сочувствия. — Припоминаю, я как-то предупреждала вас, сеньорита, Фелипе очень привлекателен! И полагаю, он реагирует на неразборчивость, как всякий нормальный мужчина!
— Я не неразборчива! — воскликнула Джульет.
— А как это назвать? Да, должна признать, вы поумнее Лоры Уэстон, и способ атаки у вас более тонкий, но в принципе вы повторяете те же ошибки! Вы блестяще завоевали доверие Терезы, а в конечном счете и подружились с ней. Мне с трудом верилось, что кому-то это удастся. И вот я узнаю, что Тереза даже поняла всю бесперспективность любви к такому человеку, как Фелипе, который для нее слишком стар. Вы хорошо выполнили вашу работу! Мне следует вас поблагодарить. Вы, по крайней мере, протоптали мне верную дорожку к бракосочетанию с Фелипе!
Джульет уставилась на нее:
— Откуда вы знаете о Терезе… и… герцоге? Эстелла пожала плечами:
— Вы беседовали с Терезой в ее гостиной, не так ли? У вас не закралось подозрение, где может быть сестра Мадисон?
— Вы хотите сказать, что она подслушивала? — Джульет почувствовала легкую тошноту.
— Да. Она была в спальне. Мы никогда не были тем, что называется… э… друзьями. Однако у нее одна слабость — деньги! Поняв, что ваша дружба с Терезой подрывает ее позиции здесь, она весьма охотно оказала мне кое-какую услугу, разумеется не даром!
— Это неслыханно! — воскликнула Джульет, покачав головой. — Как вы можете плести интриги, не думая ни о ком, кроме себя? Я не верю, что вы любите Фелипе! Вы всего лишь хотите стать хозяйкой замка!
Эстелла усмехнулась:
— Любовь? Что такое любовь? Вряд ли вы сами это знаете, сеньорита Саммерз! Если вы имеете в виду романтическое влечение мужчины к женщине, то его легко можно утолить физической близостью! Джульет встала, не чувствуя под собой ног.
— Вы ошибаетесь, принимая секс за любовь! — горячо воскликнула она. — Да, конечно, любовь включает в себя секс, но о любви нельзя говорить свысока, над ней нельзя смеяться! Любовь — разрушительная сила, и более могущественная, чем вы думаете!
В ее глаза блестели непролитые слезы. Она не сорвется перед этой холодной, бесчувственной, эгоистичной женщиной.
Но Эстелла ничего не заметила и сказала:
— Кажется, я была права, не так ли, сеньорита? Вы вообразили, что влюблены в герцога!
Джульет сжала кулаки:
— Мои чувства вас не касаются… и герцога тоже! Моей работой было… и остается заботиться о Терезе!
— И вы намерены продолжать в том же духе, зная, что герцогу известно о вашей девической страсти к нему? — насмешливо спросила Эстелла.
Джульет напряглась. Только теперь она полностью осознала свое жалкое положение в этом доме. Только что Эстелла в нескольких словах обрисовала жизнь Джульет, если она останется компаньонкой Терезы. Она постоянно будет жить в тени собственного унижения, и даже перспектива снова попасть под власть отца казалась ей по сравнению с этим неприятным пустяком.
Эстелла, казалось, поняла, о чем думает Джульет, и сочувственно произнесла:
— Бедная малышка Розмари! Вы успешно вылечили Терезу, но сами заболели!
Джульет замотала головой, не в силах найти достойный ответ. Эстелла отошла от двери, и Джульет опрометью пронеслась мимо нее и быстро поднялась по лестнице к себе в комнату. Там она уже не стала сдерживать слезы и выплеснула все свое горе, накопившееся за этот день.
Но она была не из тех, кто привык жалеть себя, и вскоре, сев на край постели, серьезно задумалась об отъезде. Конечно, бегство будет означать признание поражения, но сейчас это не имело значения.