Дракон застыл. Он только сейчас обратил внимание, что седла нет, стремени нет, уздечки нет, и никаких упомянутых в книгах шенкелей, никаких тороков не видно. Кстати, следует сказать, что если Эмилий знал, где должно находиться седло, и зачем существует узда, то с шенкелями и тороками дело обстояло сложней. Он не представлял себе, как они выглядят и что с ними следует делать… Был уверен, что разберется. Но, оказалось, что и разбираться не в чем.
– Не понял… – сказал дракон. – Как же это так? – спросил он. У кого спросил? Если у рыженькой, то она ответить не могла. У Бригсена? Тот знал о сбруе меньше чем лошадка и дракон вместе взятые и, тем более, ничего сообщить не мог… Поэтому, сам и попытался ответить: – возможно, все это находится в таратайке?.. – Двинулся к ближайшей – в таратайке пусто. Как говорится: «ни стремени, ни племени». Стал соображать далее и сообразил примерно такое: «Если едешь в таратайке, какой смысл возить с собой седло, стремена и шенкеля? Они и не везли».
В таком неприятном тупике оказался Эмилий, а вместе с ним с Бригсен. Но драконы, как известно, упорны. А мать Эмилия, крупный музыкальный деятель и композитор, воспитала в сыне высокое чувство ответственности. И бабушка Франческа основательно поработала над характером дракончика. Эмилию поручили важное задание. Обстоятельства мешают его выполнить. Тем хуже для обстоятельств. По-иному дракон мыслить не мог.
– Оказывается, здесь нет ни седел, ни стремян, ни шенкелей. Низушки не предусмотрели, возможность того, что кому-то будет необходимо ехать верхом, – разъяснил он обстановку Бригсену. – И мы не подсказали, – критикнул он не только хозяев таратаек, но и себя. – Будем действовать в связи со сложившимися обстоятельствами. Главный для нас фактор – время. Поэтому я поеду верхом. Без седла и без всего остального. Я читал, что некоторые так поступали. Ты, Бригсен, совершенно не представляешь себе особенности и сложность верховой езды, поэтому, как ты и предлагал, тебе придется проделать этот путь бегом. Надеюсь, ты сумеешь это сделать.
– Легко! – Бригсен был готов проделать путь прыжками на одной ноге, лишь бы не ехать верхом на лошади.
– Значит, решили, отправляемся в путь.
Эмилий подошел к лошадке, и понял, что без стремени забраться к ней на спину он не сможет.
– Ну-ка, пойдем со мной, – не растерялся дракон. Он взял рыженькую за шею, и подвел ее к ближайшей таратайке. Придерживая лошадку, Эмилий быстро поднялся на телегу, а оттуда довольно ловко перебрался ей на спину.
– Вот так, – прихвастнул он перед гномом. – Вернемся, я и тебя научу. Не пожалеешь. Будем с тобой путешествовать по памятным местам.
Лошадка с удивлением посмотрела на дракона, она не понимала, зачем он взобрался на нее. Ведь нет ни седла, ни узды. А без них, ни о какой верховой езде, по ее мнению, речь идти не могла.
Эмилий придерживался другого мнения:
– Чего стоишь, поехали, – напомнил он лошадке. – А ты, Бригсен, держись, и не отставай.
– Реально, не отстану, – заверил Бригсен.
– Рыженькая по-прежнему стояла. Бригсен, естественно, тоже стоял.
Эмилий посмотрел туда, где у истоков Теплого Ручья, расстелили скатерти низушки. Там, кажется, начиналось… Блестели обнаженные мечи толаров, девчонки стояли с керамикой наготове, на помощь им, размахивая кольями, торопились низушки. Пока толарам было не до Посла, надо было делать ноги.
– Побежали! – подсказал Эмилий лошадке и дружелюбно похлопал ее ладонью по крупу. – К эльфам, – объяснил он, – и, хотелось бы, побыстрей.
Лошадка стояла. Она и не шелохнулась. По тому, с каким равнодушием рыженькая выслушала дракона, можно было понять, что бежать она, вообще, не собирается. Тем более, с совершенно чужим для нее драконом.
Эмилию поведение лошадки, естественно, не понравилось.
– Поехали! – на этот раз он уже не попросил, как пассажир, а приказал, как всадник.
Не подействовало. Лошадка не дрогнула. Сказалось воспитание. В нее еще в детстве вбили, что надо слушаться только хозяина. Остальных – не надо. Заездят. Лошади, они тоже неплохо соображают и у них тоже имеются принципы. Поэтому, на грозное повеление она не отреагировала. По-прежнему стояла, как будто и не слышала распоряжения всадника.
Эмилий рассердился. По вполне понятной причине. Ему надо было к эльфам. Срочно. И нельзя было допустить, чтобы все сорвалось из-за каприза какой-то, не понимающей остроту момента, несознательной лошадки. И Эмилий проявил характер. Он ведь не прокатиться просил. Он был Послом и выполнял ответственное поручение.
– От имени их светлости, герцога Ральфа, повелеваю, немедленно отправиться в путь и доставить меня к Ласковому лесу. Немедленно!
Эмилий не попросил лошадку, не приказал ей, а именно повелел, уверенно и сурово. Наслушался он, в герцогском дворце, повелений. Знал, как это делается. И был уверен, что повеления, да еще отданного в таком тоне, рыженькая саботажница ослушаться не может.
Возможно, если бы рыженькая лошадка знала сложившуюся обстановку, и представляла себе, кто такой герцог Ральф, она бросилась бы выполнять повеление, не жалея всех четырех ног. Но она была совершенно вне политики. Ничего не знала, ни о сложившейся обстановке, ни о герцоге Ральфе. Поэтому проигнорировала приказ. Вот такая упрямая это была лошадка. И все молча. Хоть сказала бы словечко. Хоть ржанула бы протестно… А то стоит и стоит, поди, догадайся, что ей нужно… Может у нее копыто болит, а может какие-то свои лошадиные принципы.
Все в герцогстве знали, что драконы семейства Бахов обладают ангельским терпением. Неизвестно как поступил бы в данном случае ангел, но у Эмилия терпение кончилось.
– Вперед! – рявкнул он. Рявкнул и дополнил свой приказ ударом кулака по шее лошадки. Эмилий, как известно, был пацифистом и активно выступал против насилия. Но в члены общества защиты животных никогда не вступал, а ехать было необходимо... Измена и сепаратизм Шкварцебрандуса, вторжение иностранных мародеров, судьба герцогства… Существовала целая коллекция вопросов, которыми срочно надо было заняться. Поэтому, Эмилий имел моральное право стукнуть непослушную скотину.
А Рыженькая восприняла это как незаслуженное оскорбление личности. Ведь седок не был ее хозяином. Обыкновенный самозванец. Этот дракон-самозванец не имел никакого права понужать ее, и, тем более, бить кулаками по лошадиным шеям.
Рыженькая рванула с места. Прыгнула, хорошим галопом прошла стометровку, встала на дыбки, затем вскинула высоко круп, и лягнула задними ногами. Затем снова вскинула круп. Лихо она все это сделала, только белые чулочки мелькнули…
Эмилий, как участник самодеятельного родео, не имел никаких шансов удержаться. Он взлетел, беспомощно размахивая ногами и лапками, перевернулся в воздухе и рухнул на землю. Лошадка обернулась, с удовлетворением посмотрела на бывшего седока, трусцой отправилась к товаркам и совершенно спокойно, как будто ничего и не произошло, стала пощипывать травку. Здесь, на берегах Теплого ручья, росла очень вкусная и питательная трава. Не трава, а лакомство.
Бригсен подбежал к растянувшемуся на земле дракону и выхватил из-за пояса секиру. Да, он боялся лошадей. Однако, долг и честь превыше всего. Гном был готов защищать Эмилия не только от взбесившейся лошадки, но и от всего табуна.
А табун совершенно не обратил внимания на то, что произошло. Он, можно сказать, вовсе не заметил ни того, как их товарка расправилась с драконом, ни героических устремлений гнома. Да, какой-то дракон хотел куда-то съездить… Да, лошадка уронила какого-то неумелого всадника. Ну и что?.. А ничего. Дракон больше не хочет никуда ехать. Гном машет секирой… И опять: ну и что? А ничего, пусть машет, если ему это нравится. Лошадок это не касается.
* * *
Тарелку с маринованными грибочками Ясноглазака аккуратненько влепила ран сержанту Грингу в лицо. Плашмя. Прием довольно сложный. Среди низушков, она единственная освоила его в совершенстве. Посуда и по размеру вполне подошла. Это был даже не удар, а «плотный шмяк в морду». Тарелка не пострадала, чего нельзя сказать о сержанте. Когда посуда упала на землю, и стало возможно увидеть пострадавшее лицо Гринга, оказалось, что сержантский огонек в его глазах исчез начисто. Вместо него, во взгляде, появилось что-то вроде растерянности и моральной усталости. А на правый ус пристроился маринованный гриб. Небольшой аккуратненький, голубенький… Голубой гриб на фоне черного уса – это выглядело, по меньшей мере, забавно. Другие грибочки расположились на плечах, зацепились, где смогли, на карманчиках и швах красного жилета. Ран сержант Гринг в красном жилете и голубых грибах – такое наемники видели впервые. В шеренге раздались смешки, кто-то с чувством крякнул, кто-то сказал: «кра-со-та», еще кто-то обрадовался: «Ну и закусь!» Наемники люди грубоватые, но не без юмора. А юмор у них соответствовал профессии. Серьезность обстановки до них пока еще не дошла. Тарелку с грибочками, которую запустила в сержанта Ясноглазка, они приняли за дурацкую хулиганскую выходку: обиделась, мол, глупая девка, взбеленилась и швырнула посудину. Жаль, что с такими хорошими грибочками. Не могли, закаленные в боях воины, принять всерьез этот женский бзик.