18
Об американском национализме, рассматриваемом с учетом теоретических концепций национализма, см. Kohn, The Idea of Nationalism, pp. 263-325; Kohn, American Nationalism; Curti, Roots; Wesley Frank Craven, The Legend of the Founding Fathers (New York, 1956); David M. Potter, "The Historian's Use of Nationalism and Vice Versa," in Potter, The South and the Sectional Conflict (Baton Rouge, 1968), pp. 34-83; Paul C. Nagel, One Nation Indivisible: The Union in American Thought, 1776-1861 (New York, 1964) - последняя особенно богата иллюстрациями.
19
Джефферсон - Джеймсу Монро, 17 июня 1785 г., в Lipscomb (ed.), Writings of Jefferson, V, 14. Другое употребление термина "нация" - XV, 46.
20
Эдвин Ди Си Леон, "Положение и обязанности "Молодой Америки"" (Чарльстон, 1845 г.); Мерл Э. Курти, "Молодая Америка", AHR XXXII (1926 г.), 34.
21
Цитируется по Raleigh Register, 7 июля 1849 г. Флетчер М. Грин, "Слушай крик орла: Сто лет празднования Четвертого июля в Северной Каролине (1776-1876)", XCHR, XXXI (1954), 318.
22
Цитаты из Southern Qiiarterly Review и из Мэллори приведены в Weinberg, Manifest Destiny, pp. 199-207; из De Row's Review в Curti, Roots, p. 72; из Soule в Curti, "'Young America', " p. 39.
Предвестники секционированного разлома
Если кульминацией раннего роста американского национализма стал договор, превративший Соединенные Штаты в трансконтинентальную республику, то зарождение секционализма, едва не погубившего нацию, символизировала поправка к законопроекту об ассигнованиях, которая так и не была принята. Оба символа появились неожиданно, как работа малоизвестных людей - отвергнутого эмиссара, который до этого был клерком в Государственном департаменте, и новичка из Пенсильвании по имени Уилмот. О любопытном совпадении и взаимодействии национальных и секционных сил говорит тот факт, что поправка Уилмота, поднявшая занавес секционной драмы, была принята 8 августа 1846 года, почти за два года до того, как договор Триста стал сигналом к апогею национализма, которому уже начали угрожать секционные силы.
Восьмое августа пришлось на субботу. Первая сессия первого Конгресса Джеймса К. Полка проголосовала за отставку в следующий понедельник, и обе палаты находились в обычной суматохе конца сессии. В этот одиннадцатый час Полк принял запоздалое решение проглотить неприятную необходимость. В течение многих недель, еще до начала Мексиканской войны в мае, он маневрировал, чтобы получить средства для переговоров о договоре, по которому Соединенные Штаты приобрели бы территорию у Мексики. Не желая преждевременно раскрывать свои цели, он сначала пытался договориться об ассигнованиях, которые должны были быть проголосованы Сенатом на тайном исполнительном заседании, после чего их можно было бы направить в Палату представителей и принять без обсуждения. Но виги наконец дали понять, что огласка будет
будет ценой их поддержки. После этого Полк решил раскрыть свои намерения и около полудня 8 августа направил в Палату представителей публичное послание, в котором выразил надежду, что "Мексика может уступить территорию...", за что "мы должны заплатить им справедливый эквивалент", и попросил ассигновать 2 миллиона долларов на проведение переговоров.1
Таким образом, президент объявил о цели, которую все понимали в частном порядке, но никто не знал публично.2 Отложив объявление до кануна перерыва, он оставил лишь несколько часов для выражения протеста, но также и минимум времени для принятия своей меры. Однако фактор времени не обескуражил лидеров демократов. Они сразу же привели в движение механизм партийного контроля, и Палата проголосовала за рассмотрение предложенных ассигнований в тот же вечер, руководствуясь правилом, которое ограничивало дебаты двумя часами, при этом ни одному члену не предоставлялось более десяти минут.3
Когда Палата собралась после ужина, члены - некоторые частично в состоянии алкогольного опьянения - потащились внутрь с неохотой, лишь наполовину смирившись с мыслью о тяжелом заседании в одну из самых знойных августовских ночей в Вашингтоне. Ледяная вода и вентиляторы были в большом дефиците, и не было никаких дам, чтобы украсить Палату, как это делалось в дни, когда ожидались крупные ораторские выступления. Но по мере того, как сессия начинала продвигаться, в воздухе витала атмосфера ожидания.4
Опытные политические практики, возможно, предчувствовали, что может произойти нечто вроде потрясения. В течение семи месяцев администрация проводила свои меры через Конгресс с чрезвычайно жестким контролем, мало заботясь о чувствах рядовых членов. Объявление войны Мексике , меры по поддержке войны, Орегонский договор, снижение тарифов, разработанное министром финансов Робертом Дж. Уокером, вето президента на законопроект о реках и гаванях, который обеспечил бы свинину, дорогую многим конгрессменам, - все это сопровождалось треском кнута партийной дисциплины, все это было