В конце концов, именно Конгресс, с помощью или без помощи президента, достигал всех великих секционных компромиссов, и именно в Конгрессе, а не в президентском кресле, на протяжении многих лет были сосредоточены лучшие политические таланты. Однако основные кризисы прошлого возникали внутри самого Конгресса в связи с предлагаемым законодательством, и их разрешение было в основном вопросом внутреннего управления. Кризис 1860-1861 годов зловеще отличался от других, поскольку он возник вне законодательного процесса, в результате бесповоротного решения народа. Конгресс, как и президент, потерял контроль над ситуацией. Справедливо выигранные выборы можно было скомпрометировать только путем принятия закона, компенсирующего или ограничивающего ожидаемые последствия. Короче говоря, компромисс на этот раз означал убеждение или принуждение победившей партии отказаться от значительной части своей собственной платформы - в надежде, что такой жертвы будет достаточно, чтобы остановить продвижение сецессии. "Кризис, - заявил один из сенаторов Юга, - может быть эффективно преодолен только одним способом. ...а именно: северяне должны пересмотреть и перевернуть всю свою политику в отношении рабства". Он добавил, что нет никаких доказательств такой готовности.13
Таким образом, вторая сессия Тридцать шестого Конгресса собралась 3 декабря, чтобы столкнуться с беспрецедентным по своей серьезности кризисом, возникшим не по ее вине. Многие из его членов были "хромыми утками", отстраненными от власти на недавних выборах, а многие другие приехали лишь для того, чтобы скоротать время до официального выхода их штатов из состава Союза. Кроме того, не могло быть и речи о привычной задумчивости по поводу компромисса, поскольку темпы отделения были стремительными, и жизнь этого Конгресса заканчивалась через четыре месяца. Поэтому неудивительно, что в воздухе витала смесь срочности и отставки, отбрасывая странные тени на запутанную сцену и создавая общее ощущение нереальности происходящего. Компромиссные мероприятия последующих недель часто казались в первую очередь жестами для исторической справки, отвечая скорее общепринятым ожиданиям, чем реальным надеждам, и даже в самых отчаянных речах было что-то перфунктическое. По поводу предложения о создании специального компромиссного комитета сенатор Джеймс М. Мейсон из Вирджинии высказался не совсем обычно. "Я буду голосовать за резолюцию", - сказал он, - "но без мысли о том, что все, что может сделать Конгресс, может достичь опасностей, которые нам угрожают".14
Это не означает, что сильные настроения и эффективное руководство отсутствовали в деле урегулирования междоусобных отношений. Действительно, силы примирения, подстегиваемые спасительными для Союза собраниями по всей стране, вероятно, никогда не были столь многочисленными и красноречивыми. Но прошло то время, когда формулой компромисса можно было манипулировать в Конгрессе, разыгрывая между собой крайности прорабов и антирабов. Ни одно законодательное решение, каким бы благоприятным оно ни было для Юга, не смогло бы повлиять на движение за отделение, если бы не получило твердой поддержки со стороны Республиканской партии. Сейчас южанам нужен был не закон как таковой, а что-то вроде железных гарантий от своих врагов. Такие компромиссщики, как Криттенден и Дуглас, были низведены с руководящих должностей до роли посредников, пытающихся совершить политическое чудо.
Если она вообще существовала, то сила, способная остановить продвижение сецессии, принадлежала республиканцам, но они не были готовы предпринять такие драматические и согласованные усилия, которых требовал кризис. Огромный новый прирост республиканской власти, в конце концов, все еще был скорее потенциальным, чем действующим, и власть внутри партии была слишком разрозненной для быстрых, объединенных действий. Из Спрингфилда, где избранный президент принимал постоянный поток посетителей и решал проблему формирования кабинета, не пришло никакой помощи для сторонников Союза. Линкольн отклонил все просьбы о публичном заявлении, успокаивающем Юг. Он настаивал на том, что его политические принципы уже ясно изложены, и дальнейшие заявления могут быть неверно истолкованы. "Это создаст впечатление, будто я раскаиваюсь в том, что был избран, и хочу извиниться и попросить прощения. Чтобы представить меня таким образом, было бы главным использованием любого письма, которое я мог бы сейчас бросить публике ".15 В Вашингтоне республиканская фракция также решила не привлекать к себе внимания в период междуцарствия. Оно пыталось, хотя и с частичным успехом, навязать своим членам политику "сдержанности". Сьюард, все еще лелеявший свою обиду на то, что ему отказали в президентской должности