Линкольн, похоже, был одним из тех республиканцев, которые недооценили серьезность кризиса и ожидали от южных юнионистов слишком многого.24 Однако было бы ошибочно делать вывод, что лучшее понимание нравов южан сделало бы его и некоторых других членов его партии более склонными к компромиссу. Сам Линкольн в 1858 году предсказывал, что межнациональный конфликт не утихнет, пока не будет "достигнут и пройден кризис". Когда кризис действительно наступил, он не проявил склонности к отступлению. "Буксир должен прийти, - заявил он, - и лучше сейчас, чем когда-либо в будущем".25
К такому выводу рано или поздно пришло подавляющее большинство республиканцев. Многие, например сенатор Лайман Трамбулл из Иллинойса, с самого начала решительно выступали против компромисса, и такая позиция не обязательно отражала радикализм в вопросе о рабстве.26 На самом деле умеренные противники рабства часто оказывались воинствующими противниками сецессии. Прогресс воссоединения не только не пугал республиканцев, заставляя их идти на уступки, но и давал им дополнительную причину твердо стоять на своем - а именно, что любая уступка сецессионистам была бы капитуляцией перед вымогательством и подрывом народного правительства. Здесь кроется ключ к пониманию того, почему многие республиканцы становились все более непримиримыми по мере того, как опасность воссоединения становилась все более ощутимой. Сецессия в реальности, как правило, меняла всю природу межнационального конфликта. Главной проблемой стало уже не расширение рабства, а выживание Соединенных Штатов, и наиболее острой моральной проблемой стало уже не рабство, а правление большинства.27 Другими словами, отделение давало республиканцам второе благородное дело, которое в конечном итоге получило бы более широкую поддержку; ведь по вопросу рабства Юг всегда был более сплоченным, чем Север, в то время как вопрос об отделении имел тенденцию раскалывать Юг и объединять Север. Поэтому не только оппозиция Линкольна, но и сама логика развития конфликта препятствовала росту компромиссных настроений в республиканской партии. Во всяком случае, такие люди, как Турлоу Уид , оказывались под яростными нападками партийной прессы и умолкали, отступали или объясняли свое заигрывание с умиротворением тонкой стратегией.28
Историки обычно рассматривают кризис 1860-1861 годов как ситуацию, в которой американскому народу было предложено три различных и взаимоисключающих варианта: мирное отделение, компромисс или война. В таких рамках, учитывая импульс отделения и фундаментальные установки республиканцев, можно с уверенностью сказать, что компромисс был невозможен с самого начала. Максимум, что
Республиканцы, которые могли бы уступить, не достигли того минимума, который сепаратисты могли бы принять в качестве основы для примирения. Никакие действия Конгресса не были бы достаточно решительными или даже достаточно скорыми, чтобы остановить первоначальный прилив сецессии - конечно, не в Южной Каролине и, вероятно, не в других штатах глубокого Юга. И пока движение за отделение продолжалось, создавая точки серьезных трений, такие как форты в Чарльстоне, война оставалась неминуемой опасностью. Действительно, не было никакой возможности выбрать "компромисс" и тем самым заставить исчезнуть два других варианта. Как исключительная альтернатива отделению или войне, "компромисс" просто не существовал зимой 1860-1861 годов.
Однако если отрешиться от иллюзии, порожденной научной логикой, пропитанной научной ретроспективностью, и взглянуть на кризис, как это делали современники, во всем беспорядочном и изменчивом многообразии вариантов и потенциальных последствий, то бесперспективные попытки компромисса той зимой приобретают иное историческое значение.29 В середине декабря на Юге движение за отделение только-только вступало в свою официальную фазу. Как далеко оно зайдет, никто не знал - возможно, через все рабовладельческие штаты и даже дальше; ведь поговаривали о дальнейшем дроблении, о независимой республике на Тихоокеанском побережье и свободном городе Нью-Йорке.30 На Севере, где лишь разрозненные голоса поддерживали политику "идти с миром", еще меньше людей требовали немедленной отправки армии для подавления мятежных южнокаролинцев.31 Между этими двумя крайностями находился широкий спектр возможных ответов на отделение, включая отказ от сопротивления в сочетании с официальным молчанием; временное молчание в надежде на последующее примирение; ненасильственное поддержание некоторых федеральных полномочий (например, сбор пошлин с кораблей, стоящих вне гаваней); защита федеральной собственности, при необходимости с помощью военных действий; экономические санкции (например, эмбарго); ограниченное принуждение (например, введение блокады) и так далее.