В процессе работы над кабинетом, а также в некоторых своих речах по дороге из Спрингфилда Линкольн давал понять, что намерен быть сам себе хозяином. Но он был гибким по натуре; он очень уважал Сьюарда и проводил много времени в его обществе после прибытия в Вашингтон. Было бы удивительно, если бы убежденный житель Нью-Йорка не оказал определенного влияния на его мышление. Кроме того, целая процессия уважаемых гостей, включая Криттендена, Дугласа и Джона Белла, убеждала его в необходимости проведения примирительной политики. Изнутри Вашингтона кризис выглядел иначе. Он был уже не отдаленным и абстрактным, а близким и реальным. Сложности, которые не были видны из Иллинойса, теперь стали очевидны, и округ Колумбия, анклав приграничных штатов, был заряжен неопределенностью и опасениями дилеммы приграничных штатов. Виргиния - критическая важность удержания Виргинии - казалось, доминировала над всем пейзажем.
К концу февраля, несмотря на активность мирной конференции и последний шквал усилий в Конгрессе, вопрос перешел от компромисса к принуждению. Юнионисты Вирджинии, обращаясь к Линкольну, предупреждали его, что любое напоминание о применении силы против Конфедерации безвозвратно склонит хрупкое равновесие в их штате в сторону отделения. Прежде всего они требовали эвакуации форта Самтер. В ответ Линкольн, очевидно, проявил первые признаки ослабления позиций по этому вопросу, по крайней мере до такой степени, что предложил сделку: он выведет гарнизон из форта Самтер, если виргинцы прекратят проведение съезда штата. Ученые расходятся во мнениях относительно того, насколько серьезно Линкольн относился к этому предложению - то есть, действительно ли он считал, что есть хоть какой-то шанс, что оно будет принято. Однако даже в качестве простого разговора оно продемонстрировало большую гибкость, чем он проявлял ранее при рассмотрении проблемы фортов.24
Влияние Сьюарда и других сторонников примирения прослеживается и в окончательном варианте инаугурационного обращения, несколько более умеренном, чем первый проект, который Линкольн подготовил в Спрингфилде. Например, он исключил фрагменты, декларирующие его намерение придерживаться республиканской платформы. Он изменил свою прежнюю точку зрения и поддержал идею Сьюарда и Бьюкенена о созыве конституционного съезда. Он дал свое благословение поправке Корвина, запрещающей федеральное вмешательство в рабство в штатах. По предложению Сьюарда он удалил вторую половину следующего предложения: "Правительство не будет нападать на вас, если вы сами не нападете на него". "Он также принял предложенный Сьюардом проект заключительного обращения к узам Союза, переделав его в один из самых красноречивых и знакомых параграфов в политической литературе.25
Самое главное, Линкольн согласился изменить этот весьма провокационный отрывок: "Вся власть, находящаяся в моем распоряжении, будет использована для возвращения государственной собственности и мест, которые пали; для удержания, занятия и владения ими, а также всей другой собственностью и местами, принадлежащими правительству, и для сбора пошлин на импорт". Сьюард рекомендовал вычеркнуть все предложение и заменить его безобидными общими словами. Линкольн не захотел идти так далеко, но, по предложению своего друга Орвилла Х. Браунинга, он все же удалил обещание "вернуть" федеральную собственность, уже находившуюся в руках Конфедерации.26 Это была не маленькая уступка для человека, который в декабре уведомил генерала Скотта о готовности "либо удержать, либо вновь захватить форты, в зависимости от обстоятельств".27 Это означало значительное сокращение количества угроз принуждения, которые южане могли прочитать в обращении. Тем не менее, слова, которые Линкольн отказался изменить, в конечном итоге оказались решающими, поскольку они официально обязали его администрацию защищать форт Самтер.
Возможно, в качестве еще одного жеста доброй воли Линкольн вечером 3 марта отправился в Сенат, чтобы выслушать прощальную мольбу Криттендена о примирении. На следующий день около полудня Джеймс Бьюкенен вызвал избранного президента в отель Уилларда, и вместе в открытой карете они отправились по Пенсильвания-авеню, вдоль которой шли ликующие толпы. Их сопровождало чувство напряженности, поскольку слухи о заговорах с целью убийства продолжали циркулировать. Помимо шестисот военнослужащих Соединенных Штатов, направленных Скоттом, здесь находилось около двух тысяч добровольцев, одетых в самые разные формы. Военная демонстрация и тщательно продуманный парад празднующих республиканцев, по словам газеты "Нэшнл интеллидженсер", "в некоторых отношениях стали самым блестящим и впечатляющим зрелищем, когда-либо наблюдавшимся в этой столице".28