Уйдя сразу на десять метров в глубину, мы не спеша поплыли к берегу. Не хватало ещё выслушивать мат спасателя. На поверхность мы выскочили только тогда, когда дно поднялось, и глубина стала не более двух метров. Остаток до берега мы преодолели не погружаясь в воду.
С моря дул прохладный ветерок, и мы тут же покрылись мурашками, как только защитный костюм исчез. Подбежав к нашему покрывалу, я схватил полотенце, развернулся спиной к морю, раскрыл его, делая импровизированную ширму и сказал:
- Быстро снимай майку! Я её выжму…
Иришка согласно кивнула, спряталась от посторонних взглядов за полотенцем и содрала майку через голову. Я тут же замотал её с головой в полотенце и велел садиться на покрывало. Постукивая от холода зубами, Иришка уселась, поджала коленки к груди, обняла их руками и затихла. Она вся дрожала.
Выжав майку, я сел с нею рядом и обнял, пытаясь добавить ей своего тепла. В таком положении нас и застал спасатель. Он был злой, как чёрт! Его можно понять. Сначала он не догнал меня, когда я ещё стоял по пояс в воде. Потом ему пришлось отвязывать и сталкивать в воду шлюпку и, матерясь, грести к бакену метров четыреста. А в заключении мы ускользнули у него из-под самого носа.
Как только он подбежал к нам на расстояние пяти метров, я потёр ему память о событиях последних двадцати минут. Дядька по инерции пробежал ещё пару шагов, остановился и потёр лоб.
- Потеряли что-то, дяденька? - участливо спросил я, глядя на него снизу вверх.
- Потерял? Нет… - неуверенно ответил он, - Вот же шёл, помнил, а теперь - как отрезало… Склероз проклятый!
Он осмотрелся по сторонам, увидел мою мокрую голову и всё ещё дрожащую под полотенцем Иришку и не очень убедительно сказал:
- Ну, вы это… в воду не лезьте сегодня, ребятишки… Опасно это, понимаете? Медуз много. Это ваши дети? - обратился он к нашей соседке с любопытством прислушивающейся к разговору.
Она покачала головой. Спасатель хмыкнул, ещё раз огляделся по сторонам, развернулся и побрёл к своей наблюдательной вышке.
- Ничего себе! - произнесла соседка, - Я думала, он тебе сейчас от злости ногу откусит… Или руку… Что это с ним?
Я пожал плечами, встал на коленки и принялся протирать волосы Иришки.
***
- Ай! Больно же! - зашипела она, уворачиваясь от рук мальчишки.
Он убрал руки и сел на пятки. Край полотенца откинулся назад и показалась растрёпанная головка девочки. Она недовольно хмурилась.
- Всё, хватит… Всё равно потом в душ идти… Я уже согрелась…
Странная пара... - думала Татьяна, искоса наблюдая за детьми, - Мальчишка заботится о ней, как о родной сестре, но девочка-то влюблена в него по уши. Изо всех своих слабеньких женских силёнок старается привлечь его внимание. Это проступает в каждом её движении, в каждом взгляде. Вот и сейчас, когда он, очевидно, сделал ей больно. Она хмурится, но это всего лишь игра…
- Знаю я, Татьяна Николаевна… - послышался голос мальчишки, - Рано ей ещё.
Татьяна встрепенулась, услышав своё имя. Она развернулась на бок и сняла очки.
- Откуда ты знаешь моё имя? - удивлённо спросила она спину мальчишки.
Тот развернулся к ней всем корпусом и молча похлопал глазами. Из-за его плеча выглядывала любопытная мордашка девочки.
- Вы кого спрашиваете, тётя? - спросила Ирочка.
- Сашу… - озадаченно кивнула Татьяна на мальчишку.
Дети переглянулись между собой, и девочка тихо спросила:
- Опять?…
Мальчишка удручённо, как показалось Татьяне, кивнул и глубоко вздохнул. Он пересел на покрывале пониже, так чтобы они могли видеть друг друга, и обратился к ней:
- Извините, Татьяна Николаевна, но вы так громко думали, что я машинально ответил… Мы сейчас уйдём и не будем вам мешать…
Впрочем, произнеся это, мальчишка и не подумал подняться на ноги. Он с любопытством изучал её реакцию на свои слова. Такое же любопытство было написано и на хорошенькой мордашке Ирочки.
- Как это, громко думала? - немного испуганно спросила Татьяна.
- Ну,… не громко конечно… Интенсивно! Мы с Иришкой вас очень заинтересовали, а я чувствителен к такого рода интересу, поэтому и услышал ваши мысли… Вы не пугайтесь. С вами всё нормально. Ненормально со мной…