Ну вот опять разбередил воспоминания и темная сущность, что делила с ним его же сознание вылезла на поверхность и начала принюхиваться, в надежде уловить аромат спелых вишен, исходящий от рыжей подстилки кровососа Долгова.
— Матвей, зачем ты поднялся в такую рань? Давай вернемся в постель, — начала щебетать одна из девушек, быстро хлопая накладными ресницами.
Вторая, зайдя ему за спину, вцепилась пальцами в его тренированные плечи и начала их царапать своими длинными когтями. Возможно, ей казалось, что эти ее действия его как-то возбудят, но парень был с ней категорически не согласен.
Сбросив с себя чужие ладони, он поднялся с барного стула, скрестил руки на груди и кивнул в сторону выхода.
— Думаю, вам пора.
— Что, даже кофе не нальешь? — кокетливо поинтересовалась девушка с длинными ногтями.
Имен их Матвей не помнил, и не сильно по этому поводу переживал.
— Ближайшее кафе за углом, могу по сотне выдать, вам хватит.
— Сотне? Ах ты сволочь, кто мы по-твоему? — схватив стоящую на столе пустую чашку, девушка размахнулась и бросила ее в Белорадова. Если бы не его молниеносная реакция, та угодила бы вместо стены, прямо в голову.
Отличное начало дня.
***
Дорога до академии обычно занимала около суток: пара часов езды до аэропорта, четырнадцать часов в самолете до Бринвика, — самого ближайшего к находящейся на отшибе в горах академии города, где сейчас была середина зимы, — а оттуда еще пять часов тащиться, через горный перевал, на взятой в аренду тачке. На место Матвей приезжал за пять часов до закрытия ворот и этого времени хватало на то, чтобы узнать расписание, переодеться и подготовится к первому занятию.
Вот только в этот раз все сложилось не так гладко, как всегда. Сначала его задержали при посадке. Проверка документов выявила просроченную визу, и на ее продление требовалось задержаться минимум на два часа.
Сказав парням ехать без него, Матвей расправился со внезапно появившейся проблемой и взял в прокатном бюро машину, но в дороге его настиг обильный снегопад, отнявший от запланированного времени лишние три часа.
И вот когда до ворот оставались считанные метры, а счетчик показывал десять минут до опоздания, ему наперерез выпрыгнуло пушистое белое облако и только чудо, — ну, или водительские навыки Белорадова, — не дали этому облаку быть похороненным под колесами машины.
Его прокляли, не иначе!
Резкий визг тормозов больно резанул по ушам. Открыв водительскую дверь, Матвей вышел наружу, прошел вперед и уставился на сидящую перед капотом его машины девушку.
— Ты?
Глава 4
— Я ничего не вижу. Чертов снег слепит глаза, а провода ничем не отличаются друг от друга, — со всей силы хлопнув крышкой капота и пнув по колесу, я громко вскрикнула, почувствовав, как онемевшие на морозе пальцы ног пронзила резкая боль.
Сделанные из тончайшей кожи ботильоны от Лабутен явно не та обувь, которую стоит носить при минус двадцать, но кто мне виноват? Чемоданы собирала сама, и сама же отбраковала все то, что не подчеркивало красоту моих ног или напоминавшей песочные часы фигуры.
В расход пошли все теплые ботинки, вязанные кофты и штаны. Вот и стояла я сейчас на холоде в коротком белом платье, доходящем до середины бедра, и черных капроновых колготках, — слава богам, пятьдесят ден, а не десять, как я планировала, — и мысленно материла саму себя.
В текущей ситуации было еще два маленьких плюса. Во-первых, я додумалась прихватить с собой стильный белый полушубок из эко-меха, иначе превратилась бы в сосульку сразу, как только открыла пассажирскую дверь. А во-вторых, повезло, что драндулет, который мне выдали в прокатном бюро накрылся медным тазом не на перевале, а на открытой местности, где мимо в любой момент могла проскочить чья-нибудь машина. Не факт, что с такой видимостью я ее замечу, но даже крохотный шанс в моем положении равнялся огромной удаче.
— Вася, что произошло? Ты плачешь? — раздался в трубке обеспокоенный голос Михаля, который уже сутки находился в академии и ждал моего приезда, как манны небесной.
Нет, сам он об этом не говорил, но я привыкла думать, что все имевшие честь быть со мной знакомыми мужчины засыпали и просыпались с моим именем на устах. Может это немного самонадеянно, но такая уж я, привыкшая быть в центре внимания избалованная девчонка.
Как говорится — «любите такой, какая есть, исправит меня только могила».