Тенах никуда и не торопился.
Я сидел и смотрел, как неспешно, величаво шествует молодой настоятель меж грядок, непостижимым чудом ухитряясь не зацепиться нарядными одеяниями за что-нибудь. День вообще-то величавости способствует: ни ветерка. Вот если бы ему задрало ветром все эти шелка до самой задницы, посмотрел бы я на торжественность его вида. Или если, скажем, по дождю шлепать. А так – полюбуйтесь. Шествует. Неспешно. И мысли у меня неспешные, ленивые.
– Садись, – предложил я. Рожа у Тенаха при всей торжественности все-таки растерянная. Величаво растерянная. Он не знает, чего от меня ждать. На его месте я бы тоже не знал. Впрочем, я и сам не знаю.
– Вина хочешь? – не дожидаясь ответа, я плеснул ему с полстакана. Тенах изумленно воззрился на вино.
– Ты пей, не отравлено. Не бойся, я не буду тебя сегодня убивать.
– Шутишь, – неуверенно произнес Тенах.
– Ну что ты, – я полюбовался жидким зеленым огнем в моем стакане и отхлебнул. – Какие шутки. Я и в самом деле не буду тебя сегодня убивать. Конечно, стоило бы. Только жарко.
– Жарко, – угрюмо согласился Тенах и пригубил. – Хорошее вино.
– Хорошее, – подтвердил я и потянул глоточек.
– У меня к тебе есть дело, – после недолгого молчания сообщил Тенах. Можно подумать, я и сам не знал. Не вино же он ко мне пить притащился. Да и еще при полном параде. Без крайней нужды он бы ко мне и не сунулся. Только мне до его дела – и дела нет.
– А у меня к тебе нет дела, – отрезал я. – Пей вино и не дерзи. А то еще передумаю и убью.
– Жарко, – усмехнулся кончиками губ Тенах. – Но выслушать тебе меня придется, Наемник.
– Пожалуй, я все же передумаю, – произнес я. – В жизни таких наглецов не видел. Я Наемник Мертвых Богов, ты – слуга живых, это твои Боги убили моих. И у тебя еще хватает наглости прийти ко мне по делу. А ведь знаешь, чего мне стоит видеть твою рожу!
– Если бы ты знал, чего мне стоит видеть твою, – с тихой убежденной ненавистью в словах произнес Тенах. Голос его при этом остался спокойным, даже будничным. – Но мне нужна твоя помощь.
Нда, тут он меня уел. Он ведь меня ненавидит, пожалуй, побольше, чем я его. И по той же самой причине. Такие, как он, уничтожили мир таких, как я. И произошло это не когда-то, а на нашем веку. Он и его мир победили. Ненавидеть побежденных так естественно. Даже естественней, чем ненавидеть победителей. Они уничтожили нас и теперь живут своим умом. Если Тенах пришел ко мне, значит, он не справляется. Что бы так мне случилось, но ему не по зубам. Я мог бы злорадствовать, да вот не выходит. Потому что этот молодой самоуверенный паршивец наступил на самого себя и отправился ко мне за помощью. Ей-же слово, начинаю его уважать. Трудно признать, что ты чего-то не можешь. Тем более перед побежденным?.
– Ладно, Тенах, – согласился я. – На счет моей рожи – это довод весомый. Излагай свое дело. Что там у тебя случилось?
– Если б я знал, – Тенах на удивление быстро взял себя в руки. – На первый взгляд так вроде и ничего.
Он снова замолчал.
– Жутко. Не понимаю. Не бывает. Все кажется, что вот-вот проснусь. Не знаю, как объяснить. Может, все глупости. Но я бы хотел рассказать. Ты эту землю знаешь.
Тишина между нами зазвенела, словно ее наполнили невидимые пчелы.
– Знаю, – согласился я. – И тебя знаю. С пустыми бы руками не пришел. Рассказывай про свои глупости.
– Эйр и Ээнкет. Помнишь еще?
– Помню, – я их действительно помнил. Глупые, мерзкие склочницы. Чем они могли встревожить Тенаха?
– Поругались. Вот… Сцепились.
– Как обычно, – усмехнулся я.
– Нет, – качнул головой Тенах. – У Ээнкет шрам теперь, – он показал пальцем от угла рта к уху. – Эйр платок носит. Понимаешь, они, конечно, и раньше… но ведь не так…
Я понимал. Трудно представить этих старых дурех, наносящих друг другу увечья.
– Странно, – вслух подумал я.
– Не очень. Я, дурак, не сразу и понял. Хотя, может, и раньше что-то было, да я не заметил. Что-то не такое явное.
– Ты бы и этого не заметил. Что-то еще было потом. Похожее. Да, Тенах?
Тенах сосредоточенно кивнул.
– Молодые. Ты их детьми помнишь. Так что по именам не стоит. Один избил брата поленом, руки переломал. Другой мать из дома выставил. Еще один застрелил лошадь под соседом на скачках. И много еще такого. Режутся каждый день. По поводу, без повода, все едино. Молодая девчонка убивает любимую собаку за то, что та не хочет есть вчерашнюю похлебку. Видал такое? И все всех учат жить. И все кричат. Ты меня не вином удивил, Наемник. Ты меня голосом удивил. Я отвык от тихих голосов. Все кричат, понимаешь? И пакостят. И отказывают в любой просьбе. Даже себе во вред.
– Лучше в кипящий суп голым задом сяду, чем друга угощу? – усмехнулся я, вспомнив пословицу.
– Именно так, – подтвердил Тенах без тени улыбки. – Если будет выбор – сядут. Хотя бы и в кипяток. Помнишь ведь, у нас колодцы по одному на два двора?
– Помню, был такой старый обычай.
– Был. Почти все колодцы отравлены. Кто из соседей отравил – дело темное. Сам без воды, зато соседу пакость.
– Вот в колодцы, извини, не верю. Не бывает такого.
– Не бывает, – вздохнул Тенах. – Хорошо у тебя, Наемник.
Когда он это сказал, я поверил. И в колодцы, и в собаку. Потому что он сказал, что и думал. Сразу видно. А уж если человеку у врага в доме хорошо…
– Ладно. Верю. Дальше.
– Понимаешь, дальше – больше. Не знаешь, чего и ждать. Все как не в себе. Будто бояться чего-то. Или их что-то заставляет. Нет, не то… не могу назвать. Нашептывает. Не свои мысли… а вроде как свои.
– И давно вы так живете?
– Давно, – признался Тенах.
– Отчего же за советом пришел сейчас?
– А мне вчера подумалось, что это твои штучки, и тебя надо убить.
– Не сказал бы, что это у тебя своя мысль, – хмыкнул я.
– Оно и страшно. Почти как своя. Захватило, понесло… еле опомнился.
– И решил не убивать, а посоветоваться? – полюбопытствовал я.