Энтрери попятился, но быстро пришел в себя – на свое счастье, поскольку Ольвен бросился на него, ожесточенно размахивая боевым топором. Взмах, еще, но Энтрери успевал парировать, металл оглушительно звенел и скрежетал, и вдруг в самый разгар схватки Ольвен умудрился достать еще один топорик.
Наемный убийца яростно сопротивлялся. Они дрались на равных, не было никакой возможности перейти в нападение или найти хотя бы малейшую брешь в защите врага. Схватка превратилась в почти механическое отражение ударов с обеих сторон. И если Ольвен и устал, то ничем не выдавал этого.
Выскочив из только что осмотренного туннеля, Кейн не забыл положить свечку поперек – знак того, что он здесь уже побывал, ничего не нашел и вышел. Другую свечу он поставил у входа во второй коридор, чтобы Эмелин, понимавший его сигналы, знал, где его искать.
Он бежал все быстрее, уже отчасти представляя себе расположение туннелей и больше не сомневаясь, что попал именно в тот, который выведет его к Ольвену.
Главное было успеть, поскольку звон металла, доносящийся до него, звучал теперь в каком-то безумном ритме.
Энтрери в мгновение ока понял, что ему не удалось парировать и удара топором не избежать. Он все же успел отчасти уклониться, но острейшее лезвие, рассекая кожаные штаны и мышцы, вошло в его правое бедро, как в масло, до самой кости.
Убийца только скривился, терять время было нельзя: Ольвен наступал, решив, что миг его торжества уже пришел.
Энтрери изо всех сил замахнулся мечом, и здоровяк, как и следовало ожидать, приготовился отбить его топором. Ольвен не почувствовал подвоха, – видно, решил, что это жест отчаяния. Убийца же, вместо того чтобы бить, извернулся и отбежал в сторону, сильно припадая на раненую ногу, но заставляя себя не обращать внимания на жгучую боль.
– Не сбежишь! – злорадно крикнул Ольвен и бросился за ним к двери, где неподвижно висела на веревке секира.
Энтрери качнул ее в сторону, а сам метнулся дальше, но тут же резко обернулся и махнул мечом. В воздухе повисла непрозрачная черная пелена.
Убийца швырнул меч на землю, а сам, пользуясь тем, что звон заглушил звук его шагов, бросился влево и затаился за стеной, рассчитывая на то, что неожиданное препятствие и странная завеса хоть на миг задержат растерянного преследователя. И действительно, Ольвен, остановив качающуюся секиру, на секунду недоуменно воззрился на внезапно возникшую перед ним пелену.
Однако замешательство длилось недолго, и он с ревом бросился вперед, в туннель.
И застыл на месте, оказавшись лицом к лицу со своим врагом.
Острейшее лезвие кинжала коснулось его шеи. Свободной рукой Энтрери ухватил несколько прядей густых черных волос Ольвена и оттянул назад его голову.
– На твоем месте я бы развел руки пошире и бросил оружие на пол! – прошипел он следопыту в самое ухо.
Ольвен не послушался сразу, и Энтрери, сильнее потянув его за волосы, проколол острием кожу и дал понять, что его клинок способен не только убить, но и выпить душу. Ольвену все стало ясно, и он уронил топоры.
– Не умножай своих преступлений, – вдруг раздался ровный голос.
Прижав к себе противника, Энтрери быстро отступил с ним обратно в комнату и увидел в коридоре Кейна.
Монах был совершенно спокоен и невооружен, руки он держал опущенными вдоль тела.
– Единственное мое преступление в том, что я хотел выбраться из этой клоаки, именуемой Гаретовым королевством! – огрызнулся наемный убийца.
– Если это так, то почему мы воюем?
– Я себя защищаю.
– А также свое королевство?
Энтрери зло посмотрел на монаха, но промолчал.
– Ты приставил нож к горлу хорошего человека, все в Бладстоуне почитают его героем, – сказал Кейн.
– Он хотел убить меня и с удовольствием бы рассек надвое, если б я это позволил.
– Он ошибся. – Кейн пожал плечами, как будто это не имело значения. – Будь благоразумен. Пусть, когда ты предстанешь перед справедливым судом Гарета, твои действия скажут за тебя.
– Сейчас я уйду… – начал Энтрери и смолк, увидев за плечом Кейна еще одного человека, – отдуваясь и пыхтя, приковылял Эмелин. – Сейчас я беспрепятственно уйду с этим человеком, – повторил убийца, – и отпущу его тогда, когда минует угроза ложных обвинений со стороны Гарета Драконобора и его прихвостней.
Чародей просто захлебнулся от возмущения и рванулся к нему, но был остановлен Кейном. Однако Эмелин все равно начал делать какие-то пассы, пригрозив:
– Я сотру тебя в порошок!