Джарлакс уже был рядом и помог ему распаковать мешок.
– Достань зелье, – чувствуя сухость в горле и с трудом дыша, попросил Энтрери.
Наемник повозился немного и извлек маленький флакон с бледно-голубой жидкостью.
– Оно исцеляет?
Энтрери кивнул и протянул руку.
Однако Джарлакс отвел флакон назад.
– Сначала кое-что объясни, – потребовал он. – Сперва ты напал на меня, а потом позволил им забрать кристалл.
Энтрери снова протянул к пузырьку дрожащую руку; он был весь в поту. Потом потрогал рану и поднял ладонь, испачканную кровью.
– Отличный бросок, – заметил он темному эльфу.
– Не буду делать вид, что мне все понятно, Артемис Энтрери, – сказал Джарлакс, протягивая убийце флакон. – Может, поэтому твое общество так нравится мне.
Энтрери выпил жидкость одним жадным глотком, откинулся назад и прикрыл глаза, ожидая, когда зелье начнет действовать. Следовало бы вылакать штук пять таких флаконов, но он надеялся, что и одного будет достаточно, чтобы выжить и слегка заживить рану.
Джарлакс наблюдал за ним некоторое время, а потом заговорил о том, что тревожило его ничуть не меньше, – солнце уже поднялось высоко и палило нестерпимо.
– Этот свет убьет нас, – заметил он. Вместо ответа Энтрери немного приподнялся и сунул руку в мешок. Оттуда он достал маленький, словно игрушечный, темный шатер. Поднеся вещицу к лицу, он что-то шепнул и отбросил ее в сторону. В считанные мгновения игрушка выросла до размеров нормальной походной палатки.
– Довольно! – скомандовал убийца, когда он вырос настолько, что внутри могли бы укрыться оба беглеца вместе с лошадьми.
– Посреди голой пустыни он слишком бросается в глаза, нас легко найдут, – сказал Джарлакс.
– Это труднее, чем тебе кажется, – все еще тяжело дыша, ответил убийца. – Едва мы войдем внутрь, он снова уменьшится до прежних размеров.
– Надо же, я и не подозревал, что у тебя есть такая полезная вещица, – улыбнулся темный эльф.
– Потому что она появилась у меня только вчера.
– Так, значит, ты знал, как все произойдет и что нам придется бежать в пустыню, – предположил наемник, довольный своей проницательностью.
Энтрери не стал спорить, а знаком попросил помочь ему подняться.
– Я надеялся, что все так произойдет, – поправил он.
Джарлакс удивленно поглядел на него, но с расспросами приставать не стал. Успеется. Бросив взгляд в направлении покинутого Даллабада, он гадал, что стало с его приближенными и как вообще все это могло случиться. Хитрому Джарлаксу нечасто доводилось бывать в столь неопределенной ситуации.
– Но теперь у нас есть то, что мы хотели, – обратился Киммуриэль к негодовавшему товарищу. – Бреган Д'эрт наша, и можно возвращаться в Подземье, в Мензоберранзан.
– Это не Креншинибон! – выкрикнул Рай'ги и в гневе швырнул фальшивку на пол.
– Но разве нашей целью был он? – удивленно спросил псионик.
– Он по-прежнему у Джарлакса! – рявкнул колдун. – Ты что же, рассчитываешь долго продержаться у власти при таком раскладе? Он должен умереть, а Креншинибон – стать моим.
Киммуриэль усмехнулся про себя: эта странная тирада означала, что Креншинибон успел что-то нашептать Рай'ги, стремясь подчинить его себе. Спасибо Яраскрику, что просветил псионика насчет хрустального осколка и рассказал, как уберечься от опасности. Однако в одном приятель прав: пока Джарлакс жив, их положение весьма ненадежно.
Киммуриэль никогда не хотел становиться врагом главаря – не по причине каких-то дружеских чувств, а потому что боялся. А вдруг Джарлакс уже направляется в Мензоберранзан, где соединится с оставшейся в Подземье частью банды – а это больше половины – и двинет ее против Рай'ги, Киммуриэля и тех, кто к ним примкнул? Он может даже подбить Громфа Бэнра, самого Архимага Мензоберранзана, помериться силами с Рай’ги.
Такие мысли не добавляли уверенности, но при этом псионик понимал, что Рай'ги больше раздосадован именно тем, что хрустальный осколок, а вовсе не Джарлакс ускользнул от него.
– Надо их найти, – решительно заявил колдун. – Джарлакс должен умереть. Иначе я вздохнуть не смогу спокойно.
– Но ведь ты теперь – глава единственно мужского сообщества в Мензоберранзане, – возразил Киммуриэль. – Можешь забыть о спокойных вздохах, у тебя не будет ни сна, ни отдыха среди постоянных опасностей и междоусобной возни Матерей Домов. Такова уж природа власти, приятель.