Слова Нааймы вызвали раздражение.
— Может быть, мне приснился сон, — холодно произнесла Неферата. Даже сейчас, через двести лет, язык жителей Востока казался ей странным. — Ты что, всегда прислушиваешься, когда я сплю?
— Иногда, — ответила Наайма, не обращая внимания на едкие нотки в голосе Нефераты, и ненадолго замолчала, продолжая ее причесывать. Взяв с туалетного столика горсть золотых шпилек и собрав назад длинные волосы Нефераты, она добавила: — Мне показалось, что ты звала ястреба.
Неферата даже не шелохнулась. Боль оставалась все такой же острой, как вонзенная в сердце иголка. Она давно поняла, что годы уносят с собой более мягкие эмоции, оставляя навечно тягостные и жестокие.
— Должно быть, ты ошиблась, — негромко сказала она. — Я ничего не знаю про ястребов. Ловчие птицы никогда меня не интересовали.
— Ну конечно, — тут же ответила Наайма и больше об этом не заговаривала.
Закончив причесывать Неферату, она подошла к деревянной шкатулке, стоявшей на пьедестале в углу комнаты, открыла ее и вынула золотую маску царицы. Тонкий металл маски словно впитал тяжесть прошедших веков. Наайма посмотрела на маску и нахмурилась.
— Тебе нужна корона, — сказала она. — Ты заслуживаешь лучшего, чем эта штука.
— Корона предназначается для царицы Ламии, — ответила Неферата. — А я всего лишь правительница. — И поманила Наайму к себе. — Давай ее сюда. У меня много дел.
Она заставила себя сидеть смирно, пока Наайма надевала маску ей на лицо. Всякий раз, ощутив прикосновение металла к щекам, Неферате казалось, что она находится на собственных похоронах. Маска напоминала лишь о смерти и утратах, ни о чем другом. Неферата без единого слова встала и пошла прочь из спальни. Наайма последовала за ней на расстоянии ровно шести шагов. Прижизненные привычки было невозможно преодолеть даже после смерти.
Коридоры внутреннего святилища в тишине казались похоронными. Здесь, как правило, присутствовали больше трехсот послушниц и посвященных одновременно, и всех их беззвучно поглощал огромный храмовый комплекс. Неферата молча шла по тускло освещенным коридорам, затем пересекла широкое открытое пространство бывшего дворцового сада. Деревья и папоротники давно одичали, многие редкие цветы погибли без ухода садовников. Над головой кружили летучие мыши, метались в разные стороны и танцевали в лунном свете. Неферата, как и каждую ночь, прислушивалась к их странным, горестным крикам и гадала, к кому или к чему они взывают.
Они прошли одичавший сад и вступили в галерею безмолвных комнат, а спустя некоторое время подошли к бронзовым дверям, которые охраняли молчаливые жрицы в масках. Рядом ждал Убайд. Хотя он выглядел таким же молодым, как в день, когда впервые попробовал эликсир Ламашиззара, спина его согнулась, руки дрожали, как у старика, а глаза были круглыми и блестящими, как полированное стекло. Он неуклюже поклонился, едва Неферата приблизилась.
— Двор ждет, о священная, — произнес он дрожащим голосом. Бывший великий визирь производил впечатление человека, разбитого на множество кусочков, а потом небрежно собранного.
Неферата не обратила на него никакого внимания. Коротко кивнув, жрицы отворили дверь. Теплый желтый свет залил царицу, едва она переступила порог зала для приемов. Блоки из отполированного песчаника и лакированные деревянные ширмы, стоявшие раньше в Зале Благочестивых Размышлений, разобрали на части и снова собрали, когда перестраивали Женский дворец. Неферата понимала, что ей вряд ли когда-нибудь потребуется огромный, эхом отдающийся придворный зал в основном дворце, из которого она когда-то правила городом. Однако, подумав, пришла к выводу, что знакомая обстановка станет ей утешением в грядущих веках. Как мало она тогда понимала!
Поднявшись на возвышение, Неферата обошла высокий деревянный трон. Он стал единственной уступкой ее самолюбию, которую она позволила себе, отказавшись от короны. Пришлось потратить целое состояние, чтобы отправить небольшую экспедицию в южные джунгли на поиски такого же дерева, которое использовалось для трона-оригинала, и еще больше заплатить за то, чтобы найти ремесленника, достаточно искусного для выполнения точной копии. Весь процесс изготовления трона занял почти столько же времени, сколько возведение самого храма. Неферата никогда не спрашивала Ушорана, что впоследствии сталось с тем ремесленником. Во всяком случае, тела его никто так и не нашел.