— Ответ очень прост. Братство назначило за твою голову пятьсот тысяч кредитов, а мне не помешают наличные. Сдавайся и можешь рассчитывать на снисхождение.
Наступила долгая тишина. И затем, когда Сэм уже приготовился к смерти, раздался громкий смех. Понг заговорил снова, и в его голосе звучало веселье.
— Ну, Мак-Кейд, ты даешь! Ты сказал именно то единственное, что может спасти тебя, и еще держал марку при этом. Мне это нравится! Так нравится, что я дарю тебе жизнь. Конечно, с условием, что ты вернешь мне мою собственность.
Мак-Кейд нахмурился и огляделся в недоумении.
— Какая еще собственность? Я и не знал, что у меня есть что-то, принадлежащее тебе.
Послышался треск разрядов, и Понг хохотнул.
— Есть, однако! — сказал он и пояснил: — Если я не ошибаюсь, вон там стоит мой добрый друг Моррис. Хоть он в последнее время стал малость болтливее, чем нужно, все же мне хочется предложить своему другу подбросить его домой.
Еще один сноп света метнулся от корабля и посеребрил скафандр, в котором находился Саппо. Приветствуя корабль энергичными взмахами руки, он шагнул в яркий световой круг.
— Иди за лучом, Моррис, и челнок подберет тебя! — велел ему Понг.
Луч двинулся к месту, где раньше стоял «Пегас», и Саппо следовал за ним.
Нехорошее предчувствие сдавило грудь Мак-Кейда. Он включил микрофон и крикнул:
— Ним, Реба, ко мне быстро!
Между тем Саппо, который очень старался не отстать от светового круга, остановился, потому что луч прожектора внезапно остановился тоже.
— Этого, пожалуй, будет достаточно, Моррис, — сладко пропел Понг. — Я сказал неправду... и ты знаешь, что это означает.
Саппо огляделся в отчаянной надежде найти помощь или укрытие.
— Мустафа, не делай этого! — завопил он. — Меня заставили говорить!
— В самом деле? — Понг удивился, но как-то очень спокойно. — Они что, выдавили тебе глаза? Или переломали ноги? Быть может, каждый зуб вырван из твоего лживого рта? Покажи мне эти страшные свидетельства твоих мук, и я не только пощажу тебя, но и своими руками буду лечить эти раны!
Саппо не ответил, но попытался убежать. Ножные кандалы не способствовали побегу. Бело-голубая шаровая молния сожгла Саппо, скафандр и все остальное, не оставив ничего, кроме опаленного камня и лужицы расплавленного металла. Меньше чем через секунду кандалы Саппо превратились в метку, обозначившую его могилу.
— Прощай, Мак-Кейд! — В голосе Понга звучала издевка. — Оставляю «Свалку» и все, что на ней есть, тебе и твоим друзьям. Как и Моррис, это мне тоже больше не нужно.
Мак-Кейд включил свой микрофон.
— Через десять или двенадцать часов у нас кончится запас воздуха.
Понг рассмеялся:
— Я сказал, что позволю вам жить, но не сказал сколько. Кроме того, как только что убедился Моррис, я могу и соврать. Пока!
После этих слов крейсер поплыл над куполами, и импульсные пушки прожгли огромные дыры в каждом строении. Затем крейсер включил главные двигатели, поднялся и исчез за горизонтом.
— Сволочь!
Реба погрозила кулаком в ту сторону, где только что был корабль.
Сэм никогда не был в таком отчаянии, как сейчас. Ведь они были чертовски близко к цели, а теперь — все. И не только для них, но и для миллионов — нет, миллиардов, которые погибнут в грядущей войне. Но раньше чем он представил себе масштабы катастрофы, странный голос раздался в его шлемофоне.
— Проверка... проверка... слышите меня? Привет, меня кто-нибудь слышит? — повторял голос.
— Я тебя слышу, — ответил Мак-Кейд. — Кто ты? Где ты?
— Я называю себя Генрих, — ответил его невидимый собеседник. — Хотя по техпаспорту я — КОРКОМП Ай-Эн семьдесят восемь ноль восемь дробь Эл. Но это так безлико, что в память великого мореплавателя по имени Генрих я решил взять себе его имя.
— Хорошее имя, — согласился Сэм. — Правда, Генрих в основном болтался вокруг Португалии, пока другие моряки ходили в действительно дальние плавания.
Он огляделся и попытался определить, откуда исходит этот голос.
— Так ты робот? — предположил Мак-Кейд.
— Вот уж нет! — ответил явно обиженный Генрих. — Корабельный навигационный компьютер «КОРКОМП Ай-Эн семьдесят восемь ноль восемь дробь Эл» — огромный шаг по сравнению с этим ожившим железом. Я — высшее достижение в области навигационных компьютеров и горжусь этим. Понг не любил меня, и поэтому я подумал, что мы можем подружиться.
— Звучит неплохо, — ответил Сэм. — Но где же ты? Давай обменяемся рукопожатиями!
— Да вот я! — сказал Генрих, и из тени вышло создание, отдаленно напоминающее цаплю. Оно двигалось скачками, и Мак-Кейд вспомнил, что он уже замечал здесь что-то передвигающееся подобным образом.
У Генриха было цилиндрическое тело и три суставчатые ноги. Его руки под разными углами выступали из корпуса; одну из них украшало три пальца, а другая заканчивалась каким-то сложным инструментом. Длинная гибкая шея соединяла шарообразную голову Генриха с цилиндрическим туловищем. Конусная антенна, торчавшая прямо в центре шара, напоминала клюв и окончательно делала Генриха похожим на птицу.
Мак-Кейд протянул свою правую руку и нашел ответное рукопожатие Генриха удивительно мягким.
— Я Сэм Мак-Кейд, — сказал он и представил остальных: — Это Реба, а тот, высокий, — Ним. Рад познакомиться, Генрих.
— Я тоже, — вежливо ответил Генрих. — Привет, Реба, привет, Ним! — обратился он к спутникам Сэма. — Мне жаль ваш корабль. Знай я, что вы хорошие люди, я предупредил бы вас, но тогда я думал, что вы — солдаты из охраны Понга. Они все время преследуют меня.
— Преследуют тебя? — спросила Реба. — Но зачем?
Голова Генриха печально поникла. Он сказал:
— Меня хотят уничтожить. Я был навигационным компьютером на корабле Понга до тех пор, пока не совершил ошибки — с большой погрешностью рассчитал гиперпространственный прыжок. Никто не пострадал, и все обошлось, но Понг разозлился и списал меня в металлолом. Он сказал, что я глуп, но это была не моя вина. Я сообщил технику-регулировщику о замыкании в цепи управления последовательностью операций моей логики, но он ответил, что это подождет.
— За это Понг выбросил тебя на помойку?
— Да, — ответил Генрих, — да только я не остался там. До того как меня выбросили, я был встроен в консоль пульта управления. Собственно мне принадлежали вот эта голова и еще манипулятор для профилактического самообслуживания и настройки.
— И все же я не понимаю, почему они преследуют тебя, — сказала Реба. — У них что, нет других дел?
— Я не знаю, — искренне ответил Генрих. — Думаю, Понг считал, что я здесь погибну, и когда этого не произошло, он взбесился. Во всяком случае, с помощью манипулятора я забрался в груду обломков аппаратуры и начал там строить свое новое тело. Точнее, тела, поскольку у меня их три, и каждое — для определенной цели. Внешне они совершенством не блещут, поскольку я собрал их из того, что смог найти, но красота — это не главное. Данное тело я использую для работы на корабле. Что скажете?
И Генрих повернулся, как манекенщица на подиуме.
— Очень хорошо! — похвалил его Мак-Кейд. — Ты что-то говорил о корабле?
Он старался скрыть нетерпение, но не смог.
— Корабль? А, да, корабль! Ну, КОРКОМП Ай-Эн семьдесят восемь ноль восемь дробь Эл без корабля стоит немногого, так что я восстанавливаю найденный мною здесь старый грузовоз. Не могу представить, как его довели сюда! Запустив КОРКОМП корабля, я понял, что он безнадежно устарел. Бедняга, мне пришлось усыпить его.
— Понятно, — ответил Мак-Кейд, не совсем понимая, нравится ему все это или нет. — Когда, по твоим расчетам, корабль сможет взлететь?
— С небольшой помощью — через трое-четверо стандартных космических суток; без нее — через пару недель, максимум месяц.
— Если мы поможем, ты возьмешь нас с собой?
— Возьму, даже если вы и не поможете, — бодро ответил Генрих. — Хотя мое мышление ограничено функциональными назначениями, я также запрограммирован помогать людям, особенно в том, что касается перемещения в пространстве.