— Ясно! — кивнул Еськов. Затея показалась дурацкой, но почему-то понравилась. Прикинул, куда поставить танк. Потом спросил:
— Тащ капитан, мы огнем это фальшивое поле не прикрываем?
— Нет. Они должны поверить, что тут опять такая же засада. А окажется пустышка. Понимаете, лейтенант – в драке самое главное, чтобы ваше лицо оказывалось не там, куда со всего маху бьет кулак противника. А вот мы своим кулаком… — тут раненый дернулся от боли и сухо закашлялся, опять кровь на губах показалась.
— Понял, тащ капитан. Пусть бьют мимо. А мы им – в морду! Разрешите выполнять?
Сапер кивнул.
Еськов бодро, коль скоро задача начала становиться ясной, велел мехводу найти железяк, которые можно выкинуть, потом у чмошников и технарей разживемся, перебежал дорогу.
Позвал Харуна. Изложил затею кратко и в красках. Тот ухмыльнулся неприятно и размял плечи, покрутив в воздухе руками.
— Хороший подарочек получится! — сказал он, выслушав все и тут же принялся с экипажем рыться в ящиках с ЗиПом, отдавая потным красноармейцам то, что могло сгодиться для немцев, и без чего танк мог обойтись ближайшие часы. Был Богатырев запасливым, даже траков у него было на броне вдвое больше против положенного. Вот часть траков тоже ушла в лунки. Маскировали наспех, капитан настаивал, чтоб видно было издалека, метров с двухсот самое малое.
Закончили, двинули дальше, опять лейтенанты прикрывали отход.
Успели закончить работу и тут пулеметчик на броне пискнул вполголоса:
— Воздух!!!
— В лес и не двигаться! — рявкнул Еськов, крутя головой. Его мехвод, Мишка Лиховид, моментом загнал танк под деревья. Танк Богатырева действовал как и его командир – неторопливо и основательно, но встал тоже нормально, хрен сверху увидишь. БТ-2 уже и сам Еськов не видал.
Там, откуда они уехали, по звуку судя – на покинутой позиции у битых танков – начался настоящий тарарам, бахало так, что земля вздрагивала, сыпались листья, вздрагивал танк и оставалось только радоваться, что вовремя унесли ноги. Разок сквозь листву на фоне неба лейтенант увидел черный силуэт самолета, вроде двухмоторного, но плохо видно было, далеко все-таки.
Пулеметная трескотня пошла после взрывов – наверное эти самолеты штурмуют опушку леса, накидав туда бомб.
Потом опять грохот, на этот раз Еськов твердо решил, что работает артиллерия, солидная, стволов шесть – восемь. Поежился. Не было бы мин – кисло бы все получилось.
Шалая санинструктор подбежала:
— Командир приказал отходить, пока опять не прилетели!
Кивнула, дура гражданская и вихрем обратно. Беда с бабами, понабрали их в армию, а ни складу ни ладу. И как себя вести по-военному – не умеют. Димка поморщился, поймав себя на мысли, что девчонка эта ему нравится – красивая, глазастая и двигается очень легко, словно танцует. Выехал из-под деревьев – а все уже тут. Пересчитал по головам – точно все. Опять Махров укатил, за ним двинулись лейтенанты, развернув назад башни и напряженно вглядываясь в просвет дороги. Все-таки Еськов был уверен, что немцы рванут вперед как всегда – нагло и беспардонно.
Вызванные птенчиками Геринга самолеты добросовестно перепахали опушку леса, отработав на все сто процентов. Даже и отштурмовали потом бортовым оружием, трескотня была как на рождественском фейерверке! Для полной уверенности по русским позициям отработали и приданные авангарду гаубицы.
После этого вперед пошли тяжелые танки, отработав осколочными по тем позициям, откуда были замечены ранее вспышки.
Для русских этого должно было хватить. Во – всяком случае – раньше хватало. Можно было бы двигаться дальше, но с этим была сложность. Из дюжины приданных ГПЗ саперов в строю осталось двое. Командовавший ими фельдфебель и еще пара неудачников сгорели с грузовиком, семеро были ранены и контужены и больше в дело не пригодны.
Теперь эти двое не хотели соваться вперед и чистить танковому бивню дорогу, отбрехиваясь тем, что, дескать, у них кроме винтовок никаких инструментов нет, а голыми руками и малыми лопатками минное поле не снимешь. Вид у этих болванов был жалкий и совсем не соответствовал положенному для имперского солдата. И заменить их было нечем, в лучшем случае прибудет поддержка из таких же землекопов через два-три часа. Кто же знал, что такое случится, и от ГПЗ за считанные минуты останется пшик да единственный уцелевший танк с очумевшим экипажем.
Таких потерь рота не несла давно. Во всяком случае, Лефлер не припоминал подобного. Один танк потерян безвозвратно, два нуждаются в серьезном ремонте, один – в среднем, в придачу погибло восемь танкистов, а остальные из головной заставы – как те саперы, подавленные и напуганные. Им еще в себя приходить.
Вызвал к себе лейтенанта Кольмана. Жулик и обаятельный прохвост, этот командир пехотного взвода был незаменим, когда надо было что-то сделать в обход устава и закона. Хрупкий, словно подросток, темноволосый офицер мигом явился, тонко улыбаясь. Они отлично понимали друг друга с Лефлером, еще с Франции. То, что одного звали Мориц, а другого Макс, словно известных по детской сказочке сорванцов, только добавляло пикантности.
— Что, старина? — фамильярно и негромко спросил Кольман.
— Разверни свой взвод и прикрой саперов. И заодно – простимулируй этих недоносков, а то они не рвутся выполнять свою работу. Мне не нужна тут итальянская забастовка, а ты сам видишь, что ГПЗ нами потеряна.
— Хорошее начало. Ладно, объясню этим засранцам, что если мы не будем к 19.00 у моста, то окажется, что, к глубочайшему сожалению, все отделение саперов в полном составе погибло под русским огнем.
Он щеголевато козырнул и вскоре фигурки солдат уже мельтешили у подбитых танков. Он умел убеждать нерешительных, этот лейтенант. Тем более – прикомандированных.
Доклад о разгроме ГПЗ командир танкового батальона, оберст – лейтенант Хашке воспринял с ожидаемым раздражением. Ему был нужен успех, но при том не любой ценой. Лефлер выслушал массу несправедливых упреков и ненужных поучений. Черт возьми, ему и самому было понятно, что нехорошо за один присест терять четыре машины. Он не мальчик-пимпф все-таки, начал во Франции, потом прихватил Югославию и Грецию. Командир батальона приказал изучить силы, которые противодействовали из засады и наверстывать темп!
— Слушаюсь, господин оберст- лейтенант! — закончил сеанс связи с начальством покрасневший от злости Лефлер. Очень ценные указания, сам ни за что бы не догадался что делать!
Уцелевший счастливчик, командовавший ГПЗ, подошел хмуро и порадовал тем, что в его Т-3 вышла из строя электрика. Танк небоеспособен. Что произошло – не понятно, надо проверять и чинить. Лефлер посмотрел внимательно на подчиненного, но тот взгляд выдержал. Значит вся ГПЗ выведена из строя целиком, просто прекрасно! И нет времени разбираться – действительно ли поломка, или матерый ветеран, имеющий даже аншлюсс-медаль, хитрит и просто не хочет лезть на мины без саперов.
Масла в огонь добавил грузный и медлительный медицинский унтер – офицер из первого отделения боевого обеспечения с непривычной для него торопливостью доложивший, что нужна срочно помощь, раненые тяжелые, многие с ожогами и эвакуировать их не получится, хотя с неофициального разрешения командира танковой роты у медика и санитара вместо положенного им по штату мотоцикла был трофейный грузовичок. Пришлось вызывать помощь. А куда деваться?
Минуты утекали.
Наконец, своим легким шагом подбежал Мориц.
— Дружище, мы там все истыкали штыками, потому что саперное оборудование действительно сгорело в грузовике. Всего нашли еще пять мин. Все мины – противотанковые. Можно ехать дальше.