— Можно обратиться к частному детективу, — робко предложил Гошка.
— На частного детектива у меня денег нет, — потупилась женщина. — Разве что занять… Но мне не у кого… И вообще это отпадает.
— А вашего сына могли похитить? — задал вопрос Леха.
— Похитить? Я не знаю… В наше время все возможно. — Женщина опять прикурила новую сигарету от старой. — Хотя я не понимаю, кому и зачем это нужно. Нет, вряд ли…
— Зачем вы так много курите? Вредно же, — вырвалось у Шмакова.
— Вредно? Жить вообще вредно, особенно когда теряешь единственного сына. Ладно, ребятки, спасибо вам большое. Я знаю, вы молодцы, честные ребята. Вот… — Она вытащила из бумажника пятьдесят долларов и протянула им. — Возьмите!
— Да вы что, тетенька? — взвился Леха. — Думаете, мы уж совсем рыла неумытые? Чтоб взять с вас бабки, когда такое дело? Ни в жисть! Правильно я говорю, Гошка?
— Конечно.
— А еще говорят, что нынче дети плохие… Спасибо вам, дорогие мои. Я даже не спросила, как вас зовут.
— Лично меня Лехой звать, а вот его — Гошкой.
— А я — Лидия Павловна.
— Очень приятно, — благовоспитанно проговорил Гошка. — Лидия Павловна, знаете, дайте нам ваш телефон, и мы вам свои телефоны оставим. Мало ли что вдруг понадобится…
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Лидия Павловна.
— Да я вот думаю… Каким образом ваш сын потерял бумажник? Либо он был пьяный…
— Не исключено, — вздохнула женщина.
— Либо в драке…
— Либо же нарочно выбросил, чтобы сигнал подать! — вдохновенно воскликнул Леха.
— Сигнал? Какой сигнал? Кому?
— Вам! Вам, Лидия Павловна. Мама, я жив! Вот какой сигнал!
— Алешенька, ты и вправду так думаешь?
— Ну да! Запросто!
— Да, да, наверное, ты прав. Недаром же я сразу почувствовала, как только этот бумажник увидела, что он жив, мой мальчик.
— Лидия Павловна, а кто он по профессии, ваш сын? — осведомился Гошка.
— Фотограф. Блестящий фотограф.
— А где он работает?
— Он свободный художник.
— А что это тут никаких этих штучек нет? — полюбопытствовал Леха.
— Каких штучек? — не поняла Лидия Павловна.
— Ну, всякой там аппаратуры…
— У Толи есть мастерская. Он там работает. Да и живет.
— Мастерская? У моей мамы тоже есть мастерская, — сообщил Гошка.
— А кто твоя мама?
— Художница.
— Ой, вы, конечно, извините, но только вы уверены, что ваш сын не в мастерской? Мало ли что бывает: загулял человек, выпил лишнего… — предположил Шмаков.
— Леша, ты меня совсем за старую дуру считаешь? Конечно, первое, что я сделала, — я поехала в мастерскую.
— И что?
— Ничего.
— Там все было как всегда?
— Абсолютно. А что это вы меня прямо как следователи спрашиваете?
— Да нет, что вы, — смутился Гошка. — Просто я думал…
— Ладно, мальчики, вот вам на всякий случай мой телефон, и я тоже запишу ваши номера.
Обменявшись телефонами, они простились с Лидией Павловной и молча вышли из подъезда.
— Ну, что скажешь? — начал разговор Шмаков.
— Что ты хочешь услышать?
— Чего делать-то будем?
— С чем?
— Гошка, кончай придуриваться. Надо шукать мужика-то.
— Где нам его шукать, Леха?
— Ты то место найдешь, где лопатник лежал?
— Найду.
— Тогда сейчас туда и двинем, пока еще не совсем стемнело.
— Давай, — пожал плечами Гошка. — Хотя столько времени прошло, если бы и было…
— Там люди ходят?
— А ты думал? Конечно, ходят, хотя…
— Что?
— Понимаешь, это у самого сквера было, может, в кустах что завалялось… Ладно, попытка не пытка.
Гошка привез Шмакова на то место, где вчера нашел бумажник.
— Да, тут, конечно, бесполезно рыскать, тем более мы не знаем, чего ищем, — почесал в затылке Леха.
Все же для очистки совести они тщательно осмотрели кусты, нашли несколько разных окурков, две смятые пачки от сигарет, оторванную пуговицу.
— Пуговицу надо взять! — решительно сказал Леха. — А вдруг это его пуговица?
— Даже если его, что это нам даст?
— Эй, парни, вы чего тут рыщете? — раздался незнакомый мужской голос.
Они подняли головы.
Перед ними стоял мужчина средних лет в теплой куртке и кожаной кепке.