О событии, послужившем причиной сегодняшнего происшествия, уже знал весь город, как бы кто-то ни старался замять дело.
– Полиция ведь считает, что это был просто побег из семьи, – пожала плечами Наин.
По Мирэ было видно: она не собирается притворяться, будто не знает, что кто-то намеренно пытается уберечь происшествие от огласки. Два года назад пропал ученик их школы и до сих пор не вернулся, и вообще не было слышно ни о каких подвижках в этом деле. Полиция считала, что парень просто сбежал из дома. Отец пропавшего искал ребят, с которыми его сын виделся в последний раз перед исчезновением. Трое мальчиков дали показания, что не дружили с ним и ни разу толком даже не общались; после один все-таки признался, что был близок с пропавшим. Однако сменить статус дела с побега на исчезновение это не помогло. Казалось странным, что в школе этих двоих не видели вместе. Только и всего – странным. Но не настолько уж и значительным.
Наин разглядывала тех самых трех учеников, пересекавших спортивное поле. Они направлялись к запасному выходу из школы и выглядели подозрительно. Мирэ поднесла к губам средний и указательный пальцы и сделала глубокий вдох, изображая, будто курит.
– Видела их раньше, когда выносила мусор.
Пока Наин поднималась по главной лестнице, ее терзали мысли о тех школьниках и о том, что они скрывают. Над мальчиком издевались? Ведь они не были друзьями. Но если бы его доставали, тогда, наоборот, цеплялись бы к нему на глазах у других – задиры любят внимание. А если бы те трое действовали скрытно, то все равно вели бы себя так, что кто угодно бы почувствовал нехорошие намерения с их стороны. Друзей обычно вытесняют из окружения жертвы, чтобы оставить ее без поддержки и защиты. В таком случае от пропавшего хотя бы слышали о том, как ему тяжело и одиноко в школе. Как Мирэ и говорила, уж слишком много чего вызывало сомнения.
Но если речь заходила о странностях, то и Наин было что сказать. Она замерла и вдруг выпалила:
– Мне все время чудится, что из моего тела что-то растет. И я вижу странного парня.
Она думала, что сможет избавиться от наваждения, если ей скажут прийти в себя. Однако ответ она получила не от Мирэ, а от Хёнчжэ:
– Ты заболела?
Он встал рядом с ними. Кудрявый круглоглазый парень все зимние каникулы твердил, что болен, и носа не казал из дома, а в первый учебный день вдруг предстал перед подругами, заметно вытянувшись в росте. Мирэ потом говорила, что была поражена этому настолько, что ее подбородок еще долго болел. Хёнчжэ, который раньше был на полголовы ниже Наин и на голову ниже Мирэ, теперь же на полголовы возвышался над Мирэ, так что причина челюсти отвалиться действительно была.
Мирэ подтрунивала над Хёнчжэ, спрашивая, чем он таким занимался на каникулах и что скрывает, а Хёнчжэ отвечал с видом, словно столкнулся с настоящей несправедливостью, что из-за боли только и мог, что лежать. Тогда Мирэ вспылила: он же не трава, чтобы расти лишь от воды! Так как можно было вымахать настолько, просто лежа? Она была помешана на всем миленьком, поэтому из-за таких резких перемен в кругленьком и маленьком Хёнчжэ ей казалось, что он теперь чужой и ее предали.
Даже несмотря на это, Мирэ не могла бы упасть в обморок из-за предательства – только потому, что сама подросла после многих лет споров с другом о том, кто из них выше. Но как только Хёнчжэ заговорил сейчас, Мирэ проигнорировала его и пошла вверх по лестнице. Хёнчжэ спросил Мирэ со спины:
– Мы посмотрим фильм на выходных?
Мирэ сказала «да», даже не обернувшись. Наин тоже заметила, как странно ведет себя подруга, и уже даже догадывалась о причинах, а вот Хёнчжэ, выросший под присмотром старших сестер, никак не мог понять, почему Мирэ замолкала или быстро уходила каждый раз, когда он появлялся. Какое-то время Хёнчжэ смотрел вслед уходящей подруге, а затем ушел сам.
Они начали дружить четыре года назада, в июне, когда тринадцатилетняя Мирэ перешла из другой школы в пятый класс, где учились Наин и Хёнчжэ. Классный руководитель написал на доске имя «Шин Мирэ» и рассмешил класс словами: «У нашего класса есть настоящее, но не останется ли оно в прошлом?» Даже тогда Мирэ никак не отреагировала, сохраняя свойственное ей холодное выражение лица, а вот Хёнчжэ, который сидел в том же ряду, что и Наин, попытался спрятать запылавшие щеки. И поскольку место рядом с Хёнчжэ было свободно, Мирэ пришлось стать его соседкой. Одноклассники, хихикая, попеременно смотрели то на «будущее», то на «настоящее»[2]. Мирэ поставила сумку рядом с партой и посмотрела на Хёнчжэ, который до этого момента держал голову опущенной, а затем внезапно приподняла его вьющуюся челку и спросила: «Ты плачешь?» Нос Хёнчжэ покраснел, из глаз действительно текли слезы. Наблюдавшая за ними Наин пояснила, что Хёнчжэ обычно много плачет. Тогда Мирэ убрала руку.
2
С корейского имена Хёнчжэ и Мирэ дословно переводятся как «настоящее» и «будущее». (