Экзекуция меня за то, что сосед Лёшка, вроде бы как, со слов столетней бабы Маши, курит, продолжается уже долго и я срываюсь в слёзы.
— Нет! Ты посмотри на неё! Чё ты кривляешься?! Нежная какая!!! Доведёт мать, а потом стоит хнычет! Что ты ноешь?! — снова замахивается, — Иди отсюда, чудовище!!! Глаза б мои тебя не видели! И ты ещё! — это уже отцу. — Что ты молчишь?! Тебе дела нет до того, что она курит?! Вечно то в гараже, то со своими проститутками! Только б не дома!
— Валя. Иди на работу, а?
— Куда идти в этом городе?! На трёхкопеечную зарплату?!
— Валя. Не надо зарабатывать. Надень платье, накрась губы и будь среди людей. Ты ж звереешь. Я зарабатываю. Нам хватает.
— Я зверею?! Плохая тебе?! — снова орёт, — Я поняла. Это чтоб я дома не сидела. И не знала где ты и с кем ты. Эта пусть курит! Ты по бабам таскайся сколько влезет! Нет уж. Я, Серёжа, не для того замуж выходила, чтоб на работу ходить. Понял?!
— Ну, и сиди дома круглосуточно хоть всю жизнь! Только нервы не трепи ни мне, ни ей!!!
— И вообще. Это только дураки работают.
— Как я? Я, по-твоему, дурак?!
Я в соседней комнате сую голову под подушку и плачу.
И ежевечерний обзвон подруг и родственниц. Нарочито громко, чтоб я слышала негодование:
— Моя! Представь себе! Курит! Ничего не нашла. Не пахнет. Лёшка Любкин курит, а они вместе в школу ходят! Моя ж тоже, наверное. Весь вечер её пытала! Упёртая! Не признаётся ни в какую! Спроси у своей (своего) курит моя Юлька или нет? Они ж дружат. И за своей (своим) следи. А то ж знаешь. Не уследишь. Потом поздно.
В кратчайшие сроки маленький провинциальный городок оповещён, что семилетняя Юля курит. Её мама жалуется. Кто-то что-то домыслил, кому-то сказал, грязным языком добавилась мысль, что раз мы с Лёшкой в школу ходим вместе, курим вместе, в гости друг к другу не ходим, значит курим за гаражами и вообще НЕИЗВЕСТНО ЧЕМ ТАМ ЕЩЁ ЗАНИМАЕМСЯ.
А тут ещё соседские детсадовцы младшей группы оказались застуканы в тихий час на моменте показывания друг другу анатомических различий мальчиков и девочек.
Следующая часть Марлезонского балета.
— Показывали друг другу! Это ещё неизвестно кому ТЫ что показываешь! А?! Ты кому показываешь?!
— Никому.
— Что ты врёшь, брехло?! Говори!!!
Я молчу.
— Что ты молчишь?! Почему тебя пытать нужно вечно?! Говори перед кем уже подол задираешь! А то потом люди расскажут! — прилетает подзатыльник, — Одноклассница твоя, Надя, приходит домой и всё маме рассказывает! А ты! Пошла вон, дрянь! — и уже отцу, — Это ты свои кассеты не прячешь, а она смотрит!!! Растёт чёрт знает что! Такая же будет распутная и развратная как ты!
И вечером в телефон:
— Ты слышала?! Гришка с Машкой чё в садике натворили?! Ага. По четыре года, а что делают. Дай, думаю, у своей спрошу. Ума попытаю. Она глаза в пол и не признаётся. И орала, и трясла, и била. По херу ей. Так и не призналась. Бессовестная. Да вот же. Акселерация. Ещё родит, не дай бог! Допоказываются.
Соседка Вика накануне Дня рождения своей мамы стащила деньги из её кошелька, купила на них духи в ларьке возле дома и торжественно презентовала. Мамы побеседовали, повосхищались находчивостью, повозмущались фактом кражи и разошлись.
После обеда началось у нас.
— Юля. Ты брала деньги из моего кошелька?
— Нет.
— У меня были купюры (перечисляет) и этой нет.
Я пожимаю плечами.
— Ты взяла?
— Нет.
— Признайся. Сразу по-хорошему признайся. Не трепи мои нервы и не заставляй тебя бить!
— Мам. Я не брала, я не знаю.
— Не мамкай!!! А кто тогда?! Мы с тобой дома вдвоём! В магазине было столько-то денег. Купила я вот это и вон то, заплатила столько-то. Сколько должно остаться?!
— Столько-то. — в уме посчитала я.
— На, считай!!! Сколько осталось? — машет кошельком. — Ты меня за дуру не держи! У меня высшее экономическое образование!!! Ты — сопля ещё, чтоб меня дурить! Говори сейчас же!!!
— Я не знаю.
— Что ты не знаешь?! А!!! Вот оно что! Ты как раз же из дома выходила!!! Херню какую-то купить бегала! И не признаёшься!!!
— Ма. Я у Лены была. Книжку ей относила.
— Что ты врёшь?! Не видела я никакой книги! Ничего ты не относила! Говори что купила!
— Ма. Я не брала деньги и ничего не покупала.
— А кто брал?! Я дура, да? Ты так считаешь?! Мне сейчас магазины и ларьки в округе обойти и спрашивать что ты покупала?! Это хорошо, что я сразу заметила!
— Иди.
— Вот ещё! Она деньги спёрла, а я доказывай! Признавайся!!!
Без малого 30 лет прошло с того дня. Дознание началось в 15.20. Я ждала мультфильм. Папа пришёл в 20.45, а ещё ничего не закончилось.
Пять часов я стояла на своём. Не брала.
— Ты представляешь? Эта сучка свистнула деньги из моего кошелька, сбегала что-то купила и не признаётся! Упёрлась!!!
— Ну, может, не брала? — спросил папа.
— Я тебе дура что ли?! Что вы тут из меня идиотку делаете?! Я тебе говорю, что это она взяла!!!
Мамин взгляд упал на игрушку из "Киндер-сюрприза", которую она не видела или не обращала внимания и снизошло озарение:
— Так вот же!!! Она "Киндер" купила!!! Украла у меня деньги, чтобы купить!!! — мама торжествовала.
Преступление века раскрыто доблестным сыщиком!
Я не могла сказать, что эту игрушку выменяла у соседки неделю назад, потому что меня, зарёванную, лохматую, охрипшую сейчас же поволокли бы на "очную ставку" среди ночи через весь подъезд. Мне хватало позора по жизни. Слабое место было найдено.
Я призналась.
Я призналась в краже денег.
Я призналась в покупке "Киндер-сюрприза".
Я призналась в том, чего не делала.
К 22.30 мне добавили физического наказания ремнём. К подзатыльникам и поджопникам. И, захлёбывающуюся истерическим плачем, отправили спать.
Неимоверно гордая собой и своими воспитательными методами мама, полночи рассказывала по телефону всем желающим слушать: «Какая же дрянь растёт! Врёт. Ворует. Кассет его насмотрится и начнёт повторять! Ужас! Что же с ней делать? Хоть бей, хоть убей. Всё без толку.»
А на следующий день. При мне. Мама нашла в кармане своего пальто купюру номиналом 10 рублей. Собственно, куда она её и положила, взяв сдачу. "Киндер-сюрприз" стоил 9 рублей 50 копеек.
К моему незавидному багажу пристрастий и привычек, навешанному родителями, добавилась "воровка". И мои ровесники, которым рассказали мамы поучительную историю о преступлении и наказании с выводом: "Всё тайное становится явным", одарили меня прозвищем, что само по себе было большой трагедией в компании 7-10 леток и заставили занимать своё время чем угодно, кроме общения. Мамы были только за, потому как наконец-то избавились от злостной курильщицы и развратной воровки, которая со дня на день дурно повлияет на их детей.
Таким образом, всё своё свободное время я начала проводить в библиотеке. Туда, кроме меня, никто из сверстников по доброй воле не ходил. Прозвище быстро забыли, но из детской и подростковой жизни двора я выпала.
Так же. Каждый родственник, каждая подруга мамы, каждый друг папы, кумовья и т.д. и т.п. при встрече со мной считали своим священным долгом посетовать о невероятных трудностях моего воспитания, посочувствовать родителям, а так же посоветовать мне перестать трепать им нервы, объясняя это тем, что все вокруг без исключения желают мне счастья. На моё молчание в ответ на прекраснейшие воспитательные монологи от нереализовавшихся последователей Макаренко и Сухомлинского, порой даже пьяных в стельку, я получала тычок в спину: «Слушай, что тебе говорят!» и пояснение оратору: "Она у нас такая бука!", сопровождающееся весёлым смешком. А чуть позже меня выучили фразе: "Спасибо. Я буду слушать папу и маму."
Но весь прикол был в том, что за свои поступки я отвечала редко, а за чужие постоянно.
Кто бы что не начудил, откуда бы не упал, что бы не сломал/ сжёг/ взорвал/ затопил/ сказал/ показал/ потерял... Эту ситуацию в обязательном порядке примеривали на меня, определялись может быть подобное в моём исполнении или нет, укреплялись в мнении, что конечно же может, потому как если умные дети такое делают, то их дура точно сотворит и подкрепляли мораль физическим нравоучением. Для профилактики. Чтоб не вздумала.
Несколько лет назад я задала вопрос маме:
— Если я украла деньги, то откуда они взялись в твоём кармане?
— Ты испугалась и подбросила мне их!
— Ма. По твоей версии я их потратила на шоколадное яйцо. Где я взяла деньги, чтобы подкинуть их тебе?
— Ой, какая ты злопамятная! Пора забыть уже. Зато ты знаешь, что воровать нехорошо.
Нет. Я сделала совсем другие выводы.
Слишком рано мне дали понять, что можно обвинить совершенно невиновного, выбить признание всеми возможными рычагами давления и наказать. А потом назвать это "воспитанием". И жить дальше совершенно спокойно.