Когда мы обедали, Вика вдруг замялась и, отложив вилку, произнесла:
— Когда ты болела, мы с Антоном встретили Рому. Помнишь его?
— Ну конечно, помню, — уныло протянула я.
Разве можно забыть, как он назвал меня двуличной и бросил прямо в День Влюбленных?
— Так вот, я ушла, а Антон остался с ним разговаривать. Как я ни пытала Антона, он не признается, о чем. Но после этого Рома очень хотел тебя увидеть. Антону пришлось долго объяснять, что ты болеешь. Он пытался тебе позвонить, но, кажется, ты его заблокировала?
— Интересно, конечно. — Я быстро расправилась с салатом и принялась за булочку с чаем. — Но нет, неинтересно. Ты уж меня извини, Вика, но у меня есть принципы и причины, из-за которых я не хочу возвращать общество некоторых людей.
— Знаю я твои причины, — ехидно посмотрела на меня подруга. — Анатомически хорошо сложенные, — захихикала она.
Не обращая внимания на ее подколы, я уверенно добавила:
— В общем, что бы ни сказал ему Антон, мне это больше не интересно. Пойдем?
Я громко поставила стакан на стол и посмотрела на растерянную Вику. Та лишь пожала плечами и, взяв сумку, встала.
На практике сегодня было тихо, если не сказать, скучно. Мы сидели в ординаторской и рассматривали стены. Вика прилегла на диван и позвонила Антону. Пока они разговаривали, я открыла первую попавшуюся из книг, что стояли на полке. Анатомия? Уф… Поставила книгу назад и вздохнула. Подруга закончила разговор, встала с громким и унылым стоном и начала мерить шагами комнату. Мы даже подумывали незаметно уйти пораньше, все равно до нас никому нет дела. Но Вике позвонила Юля, и предупредила, чтобы не высовывались. Их только что проверял кто-то из преподавателей, все ли на месте.
Громко застонав, мы снова надели халаты и поплелись в процедурный кабинет. Но до конца практики проверки так и не дождались. К счастью или к сожалению — непонятно.
На улице встречал вечер. Розовый закат окрасил апрель в нежные оттенки. Лучи заходящего солнца отражались в десятках больничных окон, превращая их в зеркала. Легкий прохладный ветерок дарил умиротворение и желание прогуляться до дома пешком. Не успев выйти за территорию больницы, мы увидели, что навстречу идет парень с огромным букетом красных роз.
— Да это же Роман, — дернула меня за рукав Вика.
Парень приблизился, и я поняла, что она права. Я его сразу и не узнала бы, проходи он мимо. Но он остановился, и Вика, нацепив глупую улыбку, уплыла в закат, на прощание загадочно взглянув на нас двоих.
— Алиса, давай поговорим? — Рома почесал затылок и добавил: — Я хотел извиниться.
— За что? — решила уточнить я. — За то, что обозвал? За то, что ушел, не объяснившись? Или за то, что поверил не мне, а какой-то... — продолжать я не стала.
— Да за все! — нахмурился он. — Мне Антон рассказал, что и с ним так случилось, один в один. И тоже, как бы невзначай, рассказала ему об этом Ирка. — Роман посмотрел на меня и уверенно продолжил, расценивая молчание как хороший знак. — Она была очень убедительна, да и я не заподозрил ее во лжи, мы же давно дружим. Но вчера я ей позвонил и все высказал, — в его глазах зажглись воинственные огоньки, а я поняла, почему Ирка сегодня опять на меня налетела. — Это, кстати, тебе, — протянул он букет.
— Знаешь, Ром... — не успела я договорить, как к нам быстрым шагом подоспел Максим Анатольевич.
А, вот и проверка! Не зря Юля звонила. Опоздал что-то он, все уже давно разошлись, или нет?..
Преподаватель забрал у меня букет и, игнорируя наши ошалевшие взгляды, втиснул его Роме в руки. Не обращая внимания на парня, Максим Анатольевич приобнял меня и повел к своей машине. Мой шок, наверное, был заметен даже из космоса. Я не поинтересовалась, что он себе позволяет, просто молча пошла за ним. Забравшись на сидение, громко хлопнула дверью. Обернувшись к мужчине, собралась высказать ему все, что накопилось в душе. Но он взял мое лицо в руки и закрыл рот обжигающим поцелуем.
Глава 10
Глава 10
МАКСХЕН РАЙС (МАКСИМ АНАТОЛЬЕВИЧ)
"Я ненавидел ее несколько веков подряд, гораздо дольше, чем любил, но сильнее ли? Время ничего не значит. Воспоминания ранят так же сильно, как и тогда..."