Один из миров галактики "Красной пыли"
Королевство Азоров, Дриммхасс
Я шел по длинному коридору замка, направляясь в покои отца. Вокруг было темно и тихо, только гулкие шаги сапог рикошетили от каменных стен, отбивая единый ритм с позвякиванием меча. Рядом практически неслышно шел советник, шурша темным плащом. Он и передал мне просьбу отца увидеться. Стояла глубокая ночь, и я понимал, что, скорее всего, ему стало хуже, иначе меня не стали бы беспокоить в такое время, выдергивая из кровати.
Король уже несколько месяцев болел и не покидал покоев. Возле него практически постоянно оставалась мать, а управление королевством легло на мои плечи. Но мне это было не в новинку. Я знал все тонкости этого дела, меня этому учили с детства. Так как мой приход к власти оставался лишь вопросом времени, я уже сейчас старался показать отцу все, на что способен. Не нужно ему лишний раз волноваться что то, чего он добился для живущих здесь азоров, уйдет в пучину анархии с моим властвованием. Я с достоинством приму наследие и продолжу вести род белокрылых к процветанию.
Мы дошли до большой медной двери. Тихо постучав, я скользнул внутрь, оставив советника со стражей снаружи. Толстый темный ковер заглушил звук моих шагов. В комнате было темно. Тяжелые кроваво-красные шторы закрывали высокие окна, не пропуская ни одного луча алой звезды. Единственный источник света, кованый трезубый подсвечник, стоял у изголовья кровати и отбрасывал неровные блики на бледное лицо отца. Король любил вещи, с первого взгляда говорящие, что в них хранится история. Отец всегда чтил традиции. Даже то, что наше королевство было самым развитым в галактике, не влияло на вкусы и предпочтения отца. Новшеств он не любил, в отличие от меня, кому подсвечник пригодился бы разве что в драке. Мне нравилось то, что у нас гармонично сочетались электричество и свечи, документы в деловых папках и пергаментные свитки. Эти вещи никак не мешали друг другу, наоборот – дополняли.
Я встал на одно колено у ног отца, опустив голову в поклоне. Сначала показалось, что он спит, но вскоре кровать заскрипела, и я услышал:
— Здравствуй, сын, — прохрипел король. — Подойди ближе, — со вздохом он приподнял голову и тут же опустил на подушку.
Силы покидали отца с каждой минутой. Я подошел к нему и присел рядом. Он нащупал мою руку и посмотрел в глаза.
— Чувствую, что пришло мое время. Сегодня я улечу навсегда. Мой век был долгим, и я ни о чем не жалею. Напротив, я очень горд, что смог воспитать сына, который станет хорошим правителем нашего королевства. То, что ты будешь достойным королем — сомнений не вызывает, но есть одна просьба, — сделал он паузу, чтобы отдышаться, было видно, что каждое слово дается ему с огромным трудом. — Она заключается в одном: не повторяй моих ошибок. Женись, только если полюбишь, не мучай ни себя, ни бедную женщину. Ту, которая будет вынуждена наблюдать всю жизнь, как все твои мысли и сердце занимает другая. Если встретишь ту единственную, сразу проси ее руки, не трать время на раздумывания. В этом деле затягивать нельзя. Ведь кто-то может решиться быстрее, чем ты, и тогда… — не договорив, он снова закашлялся.
Этот приступ отнял у короля все силы. Он уснул. Но сон его был поверхностным, а дыхание прерывалось и становилось все тише. Все это время я держал его за руку и, хмурясь, размышлял о его словах. Эта просьба выбила почву у меня из-под ног. Я ожидал чего угодно, любых наставлений, но любовь? Вспоминая их брак с мамой, я понимал, что он был построен больше на взаимоуважении, чем на любви. Наверное, поэтому, чувствуя, что конец близок, отец не послал за ней.
Признаться, я вообще не думал о женитьбе. Да, я знал, что перед коронацией это необходимая процедура, но была ли у меня на примете кандидатура? Нет. Мысли всю жизнь были направлены на учебу и тренировки. Сделать тело сильнее и выносливее, а мозг пластичнее. Но любовь? Какая-то чушь. Действительно ли она имеет такую ценность, что отец посчитал нужным сказать именно о ней в свои последние минуты? А прошлые мои связи? Все те девушки, что приходили на ум, вызывали у меня бурю разных эмоций, но не любовь. Если среди них и была та, которую я полюбил, то, наверное, в это время я спал, ведь не заметил ничего особенного. Скорее всего, мне просто непонятно это чувство.
Стрелка часов отбивала четвертый час, когда дыхание отца еще больше замедлилось, а потом и вовсе прервалось. Немного подождав, я заставил себя встать с кровати и перевернул его, освобождая спину, из которой на глазах вырастали белые крылья, чтобы унести его в последнее путешествие. Я с болью в глазах наблюдал, как его тело превращается в пыль, оставляя мне лишь воспоминая и отзвук его последней просьбы.