Дэниел записался у дежурного, показал удостоверение с фотографией, вывернул карманы перед металлодетектором, сложил свои вещи, включая пистолет, в ячейку и позволил себе мысленно отвлечься. Почему у стольких серийных убийц второе имя «Уэйн»? Кто-то даже не поленился подсчитать — счет уже дошел до 223. Одно из множества странных совпадений, связанных с маньяками-убийцами и даже не обязательно с маньяками. Сторонники так называемой «теории Уэйна» высчитали, что она распространяется на 0,41 процента осужденных убийц.
Охранник провел его сквозь несколько дверей, открывавшихся через систему внутренней связи операторами, которые сидели перед мониторами на центральном пульте. Систему установили после кровавого мятежа, когда пострадало сорок два человека. Теперь, если на охранника нападут, двери останутся запертыми. Все заключенные знали это, но время от времени все равно пытались убить кого-нибудь в надежде сбежать.
В тюрьме все поверхности отражают и усиливают звук. А на каждом лице, заключенного ли, охранника ли, отражается постоянная настороженность и готовность биться до смерти, если разразится конфликт. Большинство здесь готово взорваться от одного непрошеного взгляда, и необходимость постоянно быть настороже не проходит даром ни для кого.
В тюрьмах стоит особый запах, подобного которому Дэниел не встречал нигде и узнал бы мгновенно даже с закрытыми глазами. В этой мрачной экосистеме, где не хватает естественного света и свежего воздуха, где химическая отдушка промышленных моющих средств не способна заглушить запахи мочи и фекалий, таится застывшее дыхание мертвецов. Словно идешь сквозь влажные предсмертные выдохи зэков, вроде Чарлза Мэнсона или Серхана Серхана. Запах въедался в одежду, в волосы, и Дэниел не сомневался, что он будет преследовать его еще несколько дней.
Он никогда не встречался с Убийцей Внутренней Империи лично, но, скорее всего, знал о нем больше, чем кто-либо. Дэниел узнал о преступлениях Фишера еще ребенком, и они оставили свой след в его душе, изменили весь ход его жизни. Он подробно изучил уголовное дело в университете Джорджа Мэйсона и даже написал по Фишеру работу. Странно, что именно ему выпало с ним встретиться. Жизнь вообще странная штука.
Его провели в узкую комнату с бетонными стенами, выкрашенными бежевой краской, без окон, ярко, без малейших теней, освещенную. Фишер уже ждал, сидя за столом. Годы его не пощадили.
Все, что Дэниел видел, слышал и обонял, говорило, что это самое неестественное место на свете, и у него невольно мелькнула тень сочувствия к узникам, которым предстояло находиться здесь до самой смерти. Жизнь истрачена зря, и это трагично, с какой стороны ни посмотри, тяжело даже думать о вечном заточении в этих стенах.
В облике Фишера до сих пор оставалось нечто профессорское. Он принадлежал к категории людей, которые могут выглядеть одновременно нудными интеллектуалами и опасными психопатами. Дэниелу говорили, что заключенные обращаются к Фишеру с эмоциональными проблемами, а он раздает советы, словно доморощенный гуру. На воле он преподавал психологию, что лишний раз подтверждает, что люди часто выбирают эту профессию, чтобы разобраться в своих психозах.
Дэниел сел напротив Фишера, стараясь не показывать волнение, — он наконец оказался в одной комнате с человеком, занимавшим его мысли так много лет. Достав из кармана пачку фруктовой жевательной резинки, он подтолкнул ее через стол. Любимая марка Фишера. По крайней мере, была.
Фишер вскрыл пачку, предложил Дэниелу, который помотал головой, сунул резинку в рот, откинулся на стуле, прикрыв глаза, и принялся с наслаждением жевать. Прошло несколько мгновений, прежде чем он открыл глаза и посмотрел на Дэниела.
— Когда-то я тренировал софтбольную команду девочек. Они любили эту резинку. Запах и вкус переносят меня в прошлое.
В намерения Дэниела вовсе не входило переносить Фишера в прошлое, и это откровение вызвало у него легкую тошноту.
Фишер сразу приступил к делу.
— Спасибо, что пришли.
Он говорил словно на встрече с деловым партнером, или с коллегой за послеобеденным кофе. Только, вместо твидового пиджака или свитера с накладками на локтях, на нем были оранжевый комбинезон и тяжелые наручники на запястьях. Однако его не приковали к полу и не надели поясную цепь, что свидетельствовало об определенном привилегированном положении в тюрьме.
В Калифорнии существовала смертная казнь, что было сюрпризом для многих, считавших штат слишком либеральным для такой меры. Но даже до введения моратория на смертную казнь смертные приговоры приводили в исполнение довольно редко. Последнюю смертельную инъекцию сделали в Сан-Квентине в 2006 году, так что в обозримом будущем Фишер вряд ли покинет этот мир. Скорее всего, он умрет за тюремными стенами своей смертью. Даже будь казни популярнее в «Золотом штате», игла Фишеру не грозит, пока он не расскажет, где скрыл тела жертв. Дэниел всегда считал, что на это он и рассчитывал изначально — спрятанные тела служили ему гарантией.