Пройденное расстояние? Без понятия.
Верное направление? Почти наверняка.
После рассвета Рени задержалась, чтобы нанести крем на лицо и руки. Одеяло становилось тентом, когда ей удавалось набросить его на голову. В полузабытьи ей показалось, что она видит что-то вдалеке, посреди дороги, там, откуда пришла. Поморгав, она попыталась вглядеться. Животное. Оно сделало несколько шагов, село, сделало еще несколько.
Койот?
Двигается не так.
Кролик?
И на кролика не похоже.
Собака? Да. Может быть.
Когда животное подобралось достаточно близко, она убедилась — и в самом деле небольшая собака, фунтов двадцать, шерсть свалялась. Дикая? Непохоже, раз подошла так близко, однако голод делает ручными многих диких тварей.
Порывшись в сумке, Рени нашла остаток говядины и бросила собаке.
Мясо исчезло в один глоток.
Хотя фляга была почти пустой, она налила воды в маленькую крышку, поставила на землю и отошла. Собака подползла и вылакала воду. Она отдала ей то, что оставалось в галлонной бутыли, каждый наклон вызывал волны боли и головокружения.
— Ты откуда?
Шерсть так свалялась, что даже не определить породу. Помесь пуделя?
Она продолжила путь и вскоре достигла состояния, когда больше не могла оторвать ноги от земли. Вместо этого она волочила их, поднимая пыль и песок, так что он оседал на губах и забивался между зубов. В отупении она протянула руку к рюкзаку, собираясь достать гигиеническую помаду. Рюкзак исчез, позабытый где-то по дороге.
Она оглянулась. Пустыня тянулась на мили. Никаких следов ее вещей, но пес все еще тащится за ней. Повернулась в другую сторону. Все то же самое.
Делать нечего — только идти.
Или упасть.
Рени очнулась на земле, охваченная болью. Откуда-то из настоящей жизни или сна донесся тихий шорох. Тень скользнула над нею, и она разглядела кружащую птицу. Звук от крыльев.
Птица настоящая. Может быть.
ГЛАВА 44
После самоубийства Мориса Дэниел намеренно оставил Рени в покое, но сейчас, сидя дома в свой первый за несколько недель выходной, поддался порыву узнать, как у нее дела, отчасти потому, что чувствовал себя ответственным за вовлечение ее обратно в кошмар, хотя без нее и ее дружбы с Морисом они никогда не узнали бы о причастности Мориса к убийствам Внутренней Империи.
Звонок Рени ушел на голосовую почту, поэтому он набрал Розалинду. Та ответила и сказала, что дочь снова уехала в пустыню. Ничего удивительного, именно этого он и боялся.
— Надеюсь, вы не будете беспокоить ее, — сказала Розалинда.
Конечно нет. Только сначала надо поговорить и удостовериться, что с ней все в порядке. Насколько это возможно в такой жуткой ситуации.
До Рени было сорок пять минут езды при отсутствии пробок и закрытия трассы 62, что время от времени случалось после наводнений, землетрясений и песчаных бурь, этих зловредных стен из песка и пыли, налетавших как густые облака, делая поездки и даже дыхание почти невозможными.
Он дозаправил свой внедорожник на маленькой пустынной заправке, где продавались кактусы и суккуленты. Он выбрал один для Рени. В кабину взял немного еды, заплатил за покупки и поехал дальше мимо разнообразивших пейзаж полей белых ветряков, создающих сюрреалистическую смесь технологии и природы. Спустя двадцать минут он уже ехал по костоломной грунтовке к домику Рени.
Ее пикап стоял у дома.
Он постучал. Ответа не было.
Подергал двери и окна.
Все прочно заперто.
Она могла уехать куда-нибудь с кем-то, но за время их краткого знакомства она ни разу не упоминала никаких друзей или партнеров. На нее столько всего свалилось после того дня, когда он впервые появился и стал давить на нее, чтобы она приняла участие в поисках. Сколько может вынести разум, прежде чем произойдет надлом? И самое главное — не угрожает ли ей опасность от самой себя? Это и тревожило больше всего. Ее психическое состояние. Оставаться в одиночестве посреди пустыни сейчас казалось наихудшим вариантом.
Приняв решение, он достал из машины набор инструментов, отжал замок входной двери и отворил ее. Чисто по привычке он мысленно подобрался, готовясь к трупному запаху. Но в доме пахло только глиной.
Он прошел по дому, увидел ее палатку возле двери, отметил опрятность прибранной кровати, зашел в маленькую ванную, где все казалось лежащим на своих местах. То же самое с кухней. Ни недоеденной пищи, ни мобильника, кошелька или сумки на столе. Ничто не намекало на насилие или внезапные события. И все же его сердце тревожно зачастило, и вскоре он ощутил, как его засасывает назад в то утро, когда он обнаружил, что его мама исчезла. Она была, и теперь ее нет. И он понял, что Рени стала важна для него. Осознание причины своей избыточной реакции помогло взять ее под контроль, по крайней мере частично.