В начале декабря к Борис Иванычу на кафедру пришел человек. Сперва он даже не понял, кто это. Потом, конечно, был в ужасе, когда осознал, что это его старый друг. Но тот, как выяснилось, не держал зла. Пришел выпить мировую, принес бутылку водки, закуску. Оказалось, что он работает в Национальном музее совсем недавно, все в его жизни сложилось неплохо. И на Борис Иваныча он зла совсем не держит. На радостях, Синицкий даже стал ему рассказывать, как совершалось открытие, ради которого его бывший товарищ работал всю жизнь. Они вроде отлично посидели и мирно разошлись.
А спустя буквально неделю кто-то выкрал мумию из музея. Синицкий в панике, музей и руководство института на ушах. Но никаких зацепок. Прошло несколько дней, и приходит к Синицкому молодой человек. Весь в черном, накачанный, слова цедит сквозь сжатые зубы - одним словом, произвел неизгладимое впечатление на нашего профессора. И вот этот человек объясняет, что если Борис Иваныч не заплатит определенную сумму, то его бывший друг выдаст его тайну и обвинит его в краже мумии. Борис Иваныч послушал, и выгнал этого наглеца за дверь. Но зря. На следующий день выяснилось, что у Синицкого пропал пистолет, который ему подарил когда-то сам мэр города в знак заслуг. Пока Синицкий его ищет и гадает, куда бы тот мог подеваться, к нему снова приходит молодой парень. И тут выясняется, что из пистолета Борис Иваныча пытались застрелить некую Киру Юрьевну Брусникину. И что пистолет попал в отдел полиции. И снова поступило предложение оплатить молчание старого товарища, если Синицкий не хочет, чтобы что-нибудь случилось с его семьей или с ним самим.
Тот соглашается. Ну а дальше уже все понятно – они встречаются в кафе, Синицкий передает ему деньги в черном портфеле, и парень исчезает. А вместо долгожданной свободы, за Борис Иванычем приезжает наряд полиции. Ему предъявляют его собственный пистолет, показывают снимок шантажиста и после ночи в камере Синицкий готов на все.
Я дослушивала уже без особого интереса - мне стало понятно, что мы выбрали неверный путь. Стрелка упустили, где мумия - тоже неизвестно. Борис Иваныча просто подставили, а где же искать настоящих преступников, мне было неведомо. От того настроение мое и без того паршивое, стало просто ужасным. К тому же, в начале допроса пришла странная смс от Ритки, заставившая меня задуматься еще сильнее. Так что момента, когда Синицкий досказывал последние события, подписывал свои показания и отправлялся назад в камеру, я даже не заметила. Очнулась, услышав, как лейтенант Ковалев обратился ко мне по имени.
- Кира Юрьевна, вы же всех в музее знаете?
- Сильно сказано. А что?
- Нам нужен этот старый друг Синицкого. Может он еще в музее?
- Какой друг? – не поняла я, возвращаясь к мыслям о Рите.
- Который его шантажировал. У нас ведь есть его фамилия.
Я встрепенулась. Мой мозг думал про стрелка, а о заказчике я и забыла. А ведь он, действительно, все еще может быть в музее.
- Как его зовут?
- Сухов Михаил Иванович.
- Что? – я растерянно заморгала. –Не может такого быть…
Тут голос подал капитан Соболев.
- Ваш знакомый?
Я кивнула.
- Вы его тоже видели. Это наш сторож. Но это не может быть он, ведь мы были вместе, когда украли Хаемуаса.
- Тот самый сторож, который потом путал показания? – уточнил Соболев, встав из-за стола и роясь в бумагах по делу о мумии. – Вот. Он был в музее вместе с Кирой Юрьевной, это правда. Только во сколько он пришел в тот вечер, вы ведь не видели?
-Нет.
-А это значит, что он мог там быть задолго до вашего появления. Понимаете?
-Да ведь он такой старый! – возразила я, мотая головой. – Ему уже, наверное, семьдесят лет. Он даже кроссворд держит в руках еле-еле.
-С ним, наверняка, был его помощник-альпинист. Тот самый, что приходил за деньгами к Синицкому. – подсказала лейтенант Макеева. – Арестуем его пока за границу не сбежал, да и дело с концом. Допросим, расколется как миленький.