Райли знал, что за ухмылкой брата скрывается участие. Мэтт и Кэрри были единственными людьми, которые знали, что у Райли есть сын, и Мэтт действительно волновался, как все закончится.
— Она назвала его Эйданом. Нет, это, по-твоему, нормально? Еще она сказала, что все это время жила в Балтиморе.
Глаза Мэтта широко раскрылись.
— Отцу понравился бы такой поворот. — Он направился на кухню, сделал два шага'и остановился. — В Балтиморе? Это тот Балтимор, что в Мэриленд?
— А ты знаешь еще какой-то Балтимор?
— Ха, — Мэтт медленно кивнул, — это хоть как-то может объяснить, почему мы не нашли ее в Калифорнии.
— Да уж, точно. Это и, правда, немного в другой стороне. — Райли дали неправильную информацию о том, где находилась Кэт, и он не мог сказать с уверенностью, случайно это вышло или нет. Он не удивится, если это кто-то подстроил. Он глубоко вздохнул и поднялся, чтобы проводить брата. Они уже почти дошли до двери, когда вдруг в глазах Мэтта вспыхнула злость.
— Да что с тобой происходит? — Мэтт толкнул его в грудь.
— Ты чего? — Райли в удивлении уставился на Мэтта.
— Кэт наконец-то вернулась, старик! — Мэтт размахивал руками. — Ты, наконец, можешь увидеть своего сына! А ты сидишь как приклеенный, будто у тебя чирей на заднице или что-то вроде того! Да что с тобой? Ты ведешь себя как зомби!
Райли не ожидал, что брат придет в такое волнение.
— Я не хочу влезать в это прямо сейчас, ясно? Мне надо обо всем подумать!
Мэтт горько рассмеялся:
— Ты вообще никогда ни во что не вмешиваешься. Все знают, что ты себе на уме, потому что не хочешь ни с кем делиться своими чувствами.
— Брось, Мэтт. Не самое лучшее время, чтобы вмешиваться.
— Да пошел ты! Ты знаешь, что я прав. Ты ни слова не сказал, когда умер отец. Ты хоть понимаешь это? Ты даже не плакал. Ты никогда не говорил о нем. Ни слова.
— Господи, Мэтт!
— Ты не хочешь говорить со мной о проблемах с деньгами на строительство. Ты месяцами не говорил со мной о своем ребенке. Не говорил о сумасшедшей Кэрри. Теперь вернулась Кэт, и ты опять молчишь. И я знаю, что будет потом — ты будешь переваривать все это в себе, а из дома будешь выходить только, чтобы поработать!
— Что поделать, если я такой?
— Просто превосходно! — сказал Мэтт с сарказмом в голосе. — Клянусь Богом, когда-нибудь ты накрутишь себя дальше некуда и сорвешься. А потом мне позвонят и сообщат, что в доме Боландов произошла ситуация двадцать-семь-восемь.
Райли потянулся к дверной ручке и произнес:
— Спасибо, что зашел.
— Ну, ты и кретин, — прошипел Мэтт. — Я вырос здесь так же, как и ты, и не надо тут про «спасибо, что зашел». — Он резко дернул на себя дверь. — Если отец и сделал тебя распорядителем наследства, это еще не значит, что этот дом мой в меньшей степени, чем твой, и не надо быть таким высокомерным, как будто это твое поместье, а ты граф Персуэйши. Спешу тебе напомнить, если ты забыл, что наш прапрапрадед заплатил за это место контрабандные деньги.
Райли посмеялся бы над словами брата, если бы тот не попал в самую точку. Мэтг не подозревал, что его надежный, честный брат целиком заложил их постыдного происхождения наследство и оно, если не произойдет чудо, перейдет в собственность залогодержателя уже к Новому году.
Райли с трудом сглотнул и стал ждать. У Мэтта всегда было семь пятниц на неделе. Его младший брат мог сначала взорваться, потом также быстро остыть. Так что Райли стал ждать, когда с лица брата исчезнут злость и обида.
— Извини, Мэтт, — сказал Райли. — Я ничего такого не имел в виду.
— Прости, мне тоже не надо было так разговаривать с тобой. — Мэтт мягко похлопал брата по плечу.
— Вот и замечательно. — Райли ненавидел себя за то, что не сказал Мэтту правду. Но поклялся себе, что обязательно сделает это. Скоро. — И я не опустил руки, Мэтт. Просто много всего сейчас случилось.
Мэтт прикусил губу.
— Кэт выглядела так, будто она сама с трудом решилась на все это.
— Да. — Райли с трудом выдавил улыбку. — Послушай, это дом такой же твой, как и мой. Так что, если ты застанешь меня за игрой на раздевание с какой-нибудь девушкой, так тому и быть.
Мэтт несколько раз кивнул, потом начал хмуриться, как будто до него только что дошло.
— Ты уверен, что она жила в Балтиморе?
Райли пожал плечами:
— Так сказала Кэт.
— Но ее мать убеждала, что она была в Калифорнии.
Райли вздохнул:
— Либо Бетти Энн специально все это подстроила, либо была уже не в своем уме под действием лекарств.
— Отец всегда говорил, что с этими Кавано держи ухо востро.
— Думаю, он имел в виду Вирджила.
— Наверняка. Увидимся.
Мэтт направился к двери, и тут зазвонил телефон Райли.
— Под арест! — сказал Мэтт с ухмылкой и хлопнул дверью до того, как Райли успел спросить его, что такое двадцать-семь-восемь.
Глава 3
Жизнь Кэт круто изменилась 3 октября 1987 года. В тот вечер у нее состоялось очередное свидание с Райли. Они ничего не делали, просто лежали на одеяле, расстеленном на траве у машины Райли, болтали о космосе и Карле Сагане [3]. Иногда они увлекались горячими и сладкими поцелуями, и Кэт была уверена, что никакие поцелуи в истории человечества не смогут сравниться с этими. Райли был бы не против прикоснуться к ее рубашке, потом к ее трусикам, но они заключили договор. Либо она, либо он должны были останавливать друг друга, если один из них вдруг очень сильно чего-то захочет. Хоть они и хотели друг друга, еще больше они хотели закончить школу с хорошими оценками, поступить в хороший колледж и навсегда уехать из Персуэйшн. И мечты каждого из них зависели от этого договора.
Кэт наполнила ванну и выключила воду. Ей надо было поговорить с Райли, рассказать ему все. Но после того, как он спросил об Эйдане, она гадала, как много ему уже известно и откуда он все узнал.
Конечно, он знал, с чего началась вся путаница. В тот холодный октябрьский вечер оба они воспылали страстью. Их планы вдруг показались незначительными перед желанием заняться в первый раз сексом.
— Только один разик, Кэт. О Господи, я умру, если мы не сделаем это, — сказал он.
За эти минуты — за все пять, — кроме искорок, что бегали между ними, лавины страсти, нежных касаний, они не замечали ничего вокруг.
Три месяца спустя мечта Кэт сбылась — она уехала из Персуэйшн, но никаких фанфар не было. Она покинула дом горьким холодным январским вечером. Просто вышла за дверь с благословением матери и с образом сварливого отца перед глазами. Часом позже на трассе за городом она села на фуру, что направлялась в Балтимор. Кэт устала как собака. В кармане у нее было всего восемьдесят три доллара, но она родилась в рубашке.
Кэт нырнула под воду и постаралась как можно дольше задержать дыхание. Какой дурехой она была! Что могло произойти, если бы Клифф Тернер не заметил ее? Ей противно было вспоминать, как глупо она повела себя в ту ночь, когда с застывшими от ледяного ветра слезами на лице молила белый свет сохранить жизнь ей и ее ребенку.
Кэт вынырнула из ванны и отдышалась. Было ли это случайностью или это была часть грандиозного замысла, но она была спасена только потому, что Клифф, человек с добрым сердцем, увидел, как она бредет по обочине Третьего хайвея, и остановился, так что заскрипели тормоза.
Он чувствовал себя виноватым, поэтому так хорошо отнесся к ней. Он остановился у круглосуточного «Мак-доналдса», чтобы она могла воспользоваться туалетом, и взял кое-что перекусить. Затем, по дороге на верфь, он закинул ее в дом своей сестры в городке, расположенном по соседству с Балтимором. Его сестрой оказалась худая женщина лет пятидесяти в лимонно-зеленом махровом халате и розовых бигуди. Казалось, она рада была видеть брата, но рассердилась на него за то, что он перегородил машиной всю улицу и не дал ей попить кофе с Брайаном Гэмблом. Все эти годы на лице Кэт появлялась улыбка при воспоминании о том, как представил ее Клифф: «Это моя сестра, Филлис. Это Тина — беременная беглянка из Айовы». Вообще-то Кэт сказала ему, что она Джина из Огайо и что она вовсе не беременна, но поскольку все равно это была неправда, она не стала поправлять его.