— Я думала, — сказала Варя, теперь уже откровенно, не таясь разглядывая его форму, — вам ближе марши.
— Марши? — переспросил он. — Да, конечно.
— Парадный, походный… — перечисляла Варя.
— Строевой тоже, — добавил он. — Его исполняет духовой оркестр при переходах воинских частей.
Они засмеялись с каким-то странным облегчением. Как будто наконец сказали друг другу нечто… Чего не было в самих словах. Но в чем было? В интонации, во взгляде, в повороте головы и в самой позе? Вероятно. Они сидели друг напротив друга, смотрели друг другу в глаза без всякого напряжения.
Варя расцепила руки, как будто больше нечего было опасаться, откинулась на спинку стула. Полы черного пиджака в тонкую полоску раздвинулись, открылся топик с низким вырезом. Варя поймала взгляд Ястребова на своей груди, обтянутой белой тканью, и, слегка смутившись, выпрямила спину.
— Все прекрасно, — сказала она, соединяя полы пиджака. — Но вас так мало…
— Стало быть, ваши потери на бесплатных билетах, которые мы рассчитываем получить от вас, будут меньше. — Он улыбнулся.
— Я понимаю, что вы хотите, Александр Алексеевич. Но я о другом. — Она вздохнула и снова выдернула карандаш из сапожка-карандашницы. — Пар, танцующих по-настоящему, будет слишком мало.
— У нас есть время. Наши люди готовы обучить всех ваших гостей. Причем бесплатно.
— Хорошая мысль, — похвалила Варя. — Может быть, заняться студентами училища искусств? Например, группой, которая учится у Родиона Степановича, моего деда…
— Они музыканты? На каком инструменте учатся играть? — с любопытством спросил Ястребов, снимая кивер. — У вас тепло, — заметил.
Без кивера он стал другим. Дистанция между ними, показалось Варе, сократилась, она стала невероятно малой. Между ними больше нет двух веков. Она почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло, а кровь угрожала залить щеки красной краской.
— На каком инструменте? — переспросила она. — На птичьих голосах, — засмеялась Варя. Заметив недоумение на лице Ястребова, добавила: — Мой дед читает факультатив в училище искусств — голоса певчих птиц в природе.
— Как необычно, — удивился он. — Эти ребята, должно быть, очень музыкальны, значит, мы их быстро выучим. — Он посмотрел на часы над дверью и сказал: — Поеду и соберу всех. Прямо сегодня. — Он встал, звякнули шпоры. Он быстро поклонился, подал ей визитную карточку.
— Я вам позвоню, — сказала Варя, читая написанное на кусочке картона.
— Кстати, — сказал Ястребов, указывая на визитную карточку, — можно устроить бальную лотерею с помощью таких карточек.
— Да? А как? — спросила Варя.
— Просто и весело. Так бывало на балу в Булони. Это Франция, — поспешил он уточнить. — Каждый гость кидает свою карточку в большую емкость…
— Например, в сосуд для аквариума, да? — перебила его Варя.
— Можно, — согласился он. — А потом гусару завязывают глаза, он вынимает карточку, счастливчик получает приз…
— Коробку пива от Скурихина, — засмеялась Варя. — Это наш основной бальный спонсор.
— Хотя бы и так, — согласился Ястребов.
Варя заметила, как напряглась его челюсть. Она ждала, что он скажет еще что-то… Но он молча надевал кивер. В нем Ястребов снова отдалился от сегодня на два века.
— Хорошо, — проговорила Варя. — Так в чем же ваша корысть? Вы до сих пор не признались.
— Нашему клубу нужно то же, что и вам, — спонсоры, — сказал Ястребов.
— Ага. — Она усмехнулась. — Вы хотите взять их тепленькими, разогретыми.
— Если вы покажете мне, кого следует взять, познакомите с самыми податливыми, — он растопырил пальцы, потом свел их вместе, как будто что-то сжимал между ними, — я буду вам очень признателен.
Варя засмеялась:
— Мне за них страшно. У вас сильные руки. — Она кивнула на полусогнутые пальцы.
Ястребов тоже посмотрел на них, разжал, опустил руки.
— Простите, — бросил он. Потом шагнул к ней, пристально посмотрел в глаза и добавил: — Я вам буду очень признателен.
Варя молча смотрела на него, конечно, он хочет услышать от нее: «Я сделаю все, что смогу». Но она давно не говорила мужчинам то, что они хотели от нее услышать.
— Посмотрим. — Вот и все, что сказала Варвара Николаевна Беломытцева. Она подняла голову и посмотрела на Ястребова. Он оказался намного выше ее, хотя не производил впечатления слишком высокого мужчины.