Поэтому приходилось постоянно быть начеку, постоянно держать себя в форме, быть готовой к тому, что её позовут. И оно к вечеру всегда была готова. Утром занятия в детском крыле, где она занимала опостылевшее уже место гувернантки, а вечером — главное, то, что рядом с принцем. И подготовке к этим вечерам она уделяла по нескольку часов в день, не жалея ни об одной минуте.
Пользуясь своим статусом фаворитки, Лали смогла выговорить себе работу в утренние и обеденные часы. И степень сложности этой работы её не волновала, вообще работа стала лишь незначительным поводом, который давал ей право находится во дворце круглые сутки. И делала она эту работу ровно настолько, насколько было нужно, чтобы не вылететь со службы. Нет, она все так же гуляла с детьми, играла с ними, если было нужно их отвлечь, следила, как подопечные выполняют заданные учителем уроки, но уже не старалась как раньше: не придумывала веселых игр, каких-то забав, не выискивала и не придумывала чего-то интересного. Зачем? Она уже добилась многого, она уже фаворитка. Остался последний шаг — стать королевой.
Лали заканчивала работу часа за три до наступления вечернего по меркам королевского дворца времени. И этого как раз хватало, чтобы принять ванну, перетерпеть все процедуры эстетистки, причесаться, сделать ненавязчивый макияж, выбрать и подготовить одежду. Иногда, когда не ожидалась эстетистка, можно было приказать заложить карету, которую она смогла изящно выпросить у принца, и поехать по лавкам за необходимыми средствами для волос и кожи, за бельем и чулками, реже — за одеждой, туфлями и шляпками. В общем, время Лали умела распределить так, что её главная обязанность — быть самой нужной, милой и красивой для принца выполнялась идеально. А сейчас, после проведения обряда Поиска, нельзя давать принцу соскучиться за женской лаской, за своим обществом. Нужно стать самой-самой!..
Поэтому собратся, напрячься и выяснить, когда принц будет у себя в покоях.
— Так, Дуся, сходи-ка ты к покоям принца и узнай у стражника, когда его высочие изволит вернуться, — задумчиво сказала Лали и открыла коробку с косметикой, внимательно присматриваясь к цветам и придумывая как бы накраситься сегодня с учетом выбранного наряда.
— Я не Дуся, — устало отговаривалась служанка, — я Дарья.
Лали с трудом оторвалась от своей коробки и скептически глянула на молодую ещё женщину.
— Дарья, не Дарья… Не важно. Ты вот что, не-Дуся, пойди все же, сходи к покоям принца, узнай как там обстановка, и мне расскажи. Не гоже мне самой ходить там, все разнюхивать. Иди, иди, не отлынивай!
И напоследок улыбнулась служанке и благожелательно кивнула, понимая, что все же нужно производить хорошее впечатление на будущих подданных. Затем с удовольствием вернулась к рассматриванию красок для лица и составлению самых выгодных сочетаний для сегодняшнего вечера. В этом творческом погруженном состоянии она пребывала до тех пор, пока Дафна не ворвалась в комнату.
Вид у служанки вид был весьма запыхавшийся, глаза широко раскрыты, волосы почему-то взлохмачены. Она то разевая, то закрывала рот в попытке отдышаться и рассказать новости, которые её так взволновали. Лали с интересом и даже озабоченностью уставилась на вбежавшую. Наконец та смогла перевести дыхание и выпалила:
— Сегодня у покоев принца дежурит Петро Пеоро. С ним ещё один гвардеец, но он меня не любит, и все время прогоняет… но Петро свой и он мне шепнул, что кроме меня сегодня у покоев принца крутились не меньше четырех служанок и ещё по крайней мере две камеристки разных благородных дев и жен. И все они хотели разузнать, когда принц прибудет в покои!
Вытаращив глаза ещё больше и прижав немного пухловатые руки к пышной груди, Дафна уставилась на свою госпожу. Новость не порадовала Лали. Она нахмурилась, смежила веки и с усилием выдохнула через зубы. Началось. Вот о чем надо было думать, а не об эстетистке и массаджо!
С досадой она оттолкнула коробку с красками для лица, и та грохнулась о край большого зеркала, перед которым сидела. Понятно же, что теперь все слетятся к принцу, будут его добиваться! Лали вскочила, стала ходить вперед-назад по комнате, нервно кусая губы. Что же делать? Что же делать?! Её трясло от страха — она может всё потерять!
— Одеться мне. Быстро!
И пока служанка помогала госпоже с платьем, та молчала, только исподлобья смотрела на себя в зеркало. Потом сама нанесла на лицо краски. Получалось плохо — руки дрожали, хотелось бежать, что-то делать, скоре решать возникшую проблему. Да и лицо подрагивало, особенно вокруг плотно сжатого рта. Наконец с лицом она закончила, осталась только прическа. Но время было дорого, стоило спешить.