Селезнев взглянул на часы и чуть собраннее, короче закончил:
— Своих людей направь во все партизанские отряды, тщательно проинструктируй. Бдительность и еще раз бдительность. Работа с личным составом. Разведка и разведка. Ну, желаю успеха!
Бесчастнов где-то добыл видавший виды громыхающий трехтонный ЗИС, в его растерзанный кузов нас набилось, как сельдей в бочке. Чекисты почти все знали друг друга, а на меня посматривали с некоторым недоумением, хотя я и предъявил старшему предписание Южного штаба партизанского движения, в котором говорилось, что политрук… направляется в опергруппу для организации партийно-политической работы. Задачи свои я представлял четко, но с чекистами мне работать не приходилось и чувствовал себя среди этих бывалых, опытных людей весьма неуверенно. Но служба есть служба и приказ есть приказ. И я в меру своих способностей пытался сблизиться с новыми людьми. Да и чекисты отнеслись ко мне очень чутко, по-товарищески.
В Геленджике собрались в каком-то поврежденном бомбежкой здании, командир разбил нас на четыре подгруппы, назначил старших, поставил конкретные задачи. Нашу, самую большую, Бесчастнов повел в Новороссийск.
Город уже был под артобстрелом. Гитлеровцы наводнили Новороссийск и окрестности парашютистами-диверсантами, сигнальщиками-наводчиками, сеятелями паники, провокаторами. То и дело слышались одиночные выстрелы, вспыхивали короткие перестрелки.
Командир группы быстро разыскал на девятом километре Санина, Ечкалова, Сущева, а с их помощью — в городе Холостякова. Связался с местными чекистами Бурдой, Жешко, Вороновым, Козюрой, Буруновым и другими. Сориентировавшись в обстановке, разослал людей на задания. Мне было сказано:
— Пойдешь на хлебозавод. Там местный новороссийский чекист Ковалев валится с ног. Поможешь обеспечивать бесперебойную работу хлебозавода.
Обсыпанный мукой, с красными от напряжения и бессонницы глазами, Ковалев метался от печей к замесной, от замесной — в мучной склад, оттуда — к хлебовозкам. Когда я представился, он прохрипел мне в лицо сорванным голосом:
— Хлеб давай, понял? Хлеб! Бойцам! На передовую! Понял?
— Так чем вам помочь?
— Мешки с мукой таскать можешь? Давай! И проследи, чтоб шоферы и ездовые на хлебовозках не ловчили. Чтоб по очереди… чтоб порядок, понял? Дуй! И чтоб вода… Люди у печей падают. Гляди. И — хлеб! Главное — хлеб. Давай! А я сбегаю — тут у меня под присмотром тоннель, а в нем тыщи полторы народу. Детишки, старики… В общем, сбегаю гляну. А ты — даешь, понял?
Ковалев бросился за ворота и появился только перед закатом, прохрипел, притянув к себе за плечо:
— Людей выводи. Форсунки — на полную мощность, заслонки открой, подтащи к топке столы, скамьи — все, что хорошо горит, поливай соляркой и поджигай.
Выпалив все это, он метнулся в задымленный, грохочущий взрывами и автоматными очередями ближайший переулок. Город я знал смутно, ориентировался плохо. Спасибо, старик-пекарь Василий Карпович, местный старожил, поняв мое замешательство, предложил себя в проводники. С его помощью мы выбрались в район цемзаводов, и тут нашу группу остановил майор-пограничник. Узнав у меня, что за люди в группе, чертыхнулся, потом решительно приказал:
— А, один хрен: токарь-пекарь по металлу! Бери своих орлов, политрук, и штурмуй во-он тот дом. Там штук пять фрицев. Парашютисты. Перебей или забери. Давай!
И майор исчез в развалинах какого-то здания. Нас было пятнадцать человек. И на всех — мой ТТ, семь винтовок и четыре гранаты, да у паренька — ученика пекаря, неизвестно где добытый немецкий «вальтер» с тремя патронами.
Диверсанты щедро сыпали автоматными очередями, надежно укрываясь за толстыми кирпичными стенами.
Выручил опять старик-пекарь. Он хорошо знал район, и пока мы редкими винтовочными выстрелами отвлекали на себя гитлеровцев, он с подмастерьем пробрался проходными дворами в тыл врагам и швырнул в них две гранаты. Получилось удачно. Мы добыли четыре «шмайссера» и одного подбитого диверсанта. Троих автоматчиков мои пекари уложили на месте.
Возникший из дыма и грохота соседнего переулка давешний майор увидел нашу группу и обрадованно кинулся к нам:
— А, токари-пекари! Да вы теперь боевая единица! Давай, политрук, бери свою штурмовую группу и — за мной. Надо прикрыть вывод населения из тоннеля на занятой территории.
Мы бросились за майором, я на ходу спросил, что за люди и откуда их надо выводить.