Барак Обама тоже не любит и страшится Китая. Потому-то он с особым тщанием изучал «Мандат неба» вплоть до его исчезновения, убеждаясь в том, что надобности в неформальном визите Ельцина в Пекин не было никакой. Но всегда имеются неявные мотивы, по которым президенты и премьеры, бросив неотложные дела, мчатся в Пекин. Вот ведь и Горбачев за десять лет до Ельцина бросил все и поехал самоутверждаться в Китай, где на улицах еще висели гигантские портреты председателя Мао.
Дремлющая третья сила биполярного политического мира расчетливо уравновешивала первые две, пока не пришло ее время стать первой. Поэтому в Пекин едут все правители, когда у них не остается иных возможностей поправить пошатнувшееся положение. Когда внутри или извне государства назревает опасный конфликт, и надо либо спешно покидать кренящийся корабль, либо отчаянным десантом в Поднебесную гасить этот конфликт до следующего раза.
В Пекин едут демократы и республиканцы, консерваторы и либералы, короли и диктаторы, неважно, что он коммунистический и красный, как император династии Гун. В Пекин едут, когда дефицит торгового баланса достигает угрожающей отметки или продано последнее золото из банковских хранилищ. В Пекин спешат сильные мира сего, когда в воздухе запахнет вдруг подгоревшей яичницей катастрофы, хотя яйца, кажется, хранились в разных корзинах. Или, когда пресса уличает главу государства в супружеских изменах. В Пекин едут, когда ехать более некуда и незачем.
Клинтон, тоже мечтавший рассорить Пекин с Москвой, не рискнул поехать в Китай в мае 1999 года, потому что десятки тысяч манифестантов, в основном пекинских студентов, осадили посольство США после того, как натовские самолеты сбросили бомбы на китайское посольство в Белграде. Якобы по ошибке. Четыре дня и четыре ночи продолжалась яростная осада, едва сдерживаемая дружелюбными милиционерами, которые давали студентам дельные советы: «Вы бросаете слишком крупные камни. Смотрите, они не долетают до окон. Вон там лежат камни помельче, берите оттуда».
Иные стражи порядка следили за справедливой ротацией метателей: «Товарищи, вы уже достаточно побросали, отойдите в сторону, дайте побросать другим». Это было новое лицо молодого древнего Китая, который услышал Дэн Сяопина, успевшего крикнуть молодежи: «Остановите революцию - она уже победила!»
Мартовский гость Пекина Ангела Меркель, улучив момент, спросила председателя КНР, каковы, на его взгляд, перспективы российско-китайского военного альянса, который может стать более мощным, чем НАТО. Си Цзиньпин ответил в том духе, что военного альянса не предвидится, ибо он предполагает наличие общих врагов, а таковых у Китая и России нет. «Путин тоже так считает?» - последовал новый вопрос. «Если опираться на древнюю китайскую мифологию, то президента Путина можно назвать «Белым Царем Правды». Никто из мировых лидеров не говорит правды, как это делает Путин. Мы движемся к цели разными путями, но правда у нас одна. Все остальное, говоря словами Конфуция, это уши сущности, торчащие над маскировочными сетями дезинформации. Чаще всего уши американские. Америка боится банкротства, но ничего не делает, чтобы предотвратить его. Напротив, усугубляет ситуацию. Сегодня США эмитируют доллар из воздуха, а Китай - из натуральной стоимости производимых товаров, исчисленной в унциях золота. У нас тридцать тысяч тонн этого металла, тогда как почти весь ваш золотой запас присвоили США. В этом вся беда Европы, а вовсе не в том, что Китай и Россия создают военный альянс. Китай сам по себе проводит политику под девизом «У государства должна быть сила». Насколько я знаю, Путин придерживается такой же позиции, и возрождение Китая как мировой державы первого порядка вовсе не кажется ему чем-то предосудительным. Он стоит за правду и справедливость, потому в Китае и называют его «Белым Царем Правды». Несколько наивно, зато по существу точно. А за карту спасибо. Мы поместим ее в монастырь Тысячи Пыльных Будд...»
Барак Обама решил, что его опять дурачит собственная разведка, когда прочитал сообщение об ответном китайском подарке Ангеле Меркель. Это не был естественно ожидаемый Будда с лицом доброго людоеда. Не фарфоровая ваза, не расписной веер и даже не андерсеновский искусственный соловей. Высокой гостье Поднебесья подарили обыкновенный школьный глобус, на котором Украина и Аляска значились в составе Российской Федерации.
Пекин, по-видимому, на то и существует, чтобы там рождались сюрпризы, потрясающие европейское воображение сильнее, чем жаренные в масле скорпионы и ласточкины гнезда под гаоляновое вино и подогретое красное сакэ или, скажем, шашлык из ощипанных воробьев - по четыре штуки на папочке.
Куда-то должна расходовать Поднебесная свои огромные психические ресурсы - с чем-то ей необходимо взаимодействовать в мире, уставшем от прогрессирующей в никуда демократии. Нет этому иных вдумчивых объяснений, и живет желтый Китай в атмосфере расового комфорта, озабоченный лишь жизненным пространством, и брезжит в этой озабоченности опасный вид взаимодействия с беспечной европейской цивилизацией, давно принявшей облик бумажного тигра, и толстый нетрезвый Будда, пришедший из прошлого, хохочет вслед уходящему туда настоящему.
Задолго до визита Ельцина прагматичный Дэн Сяопин решил взять курс на либерализацию экономики. Он произнес знаменитую фразу о том, что неважно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей, и Горбачев навострил уши - показалось, что коммунистическая система рушится по всему миру. Однако Дэн Сяопин оказался плохим марксистом. Забыл о неразрывной связи экономического базиса с идеологической надстройкой. Идеологию он как раз и не хотел менять. Импортируя западные технологии, Дэн оставлял под строжайшим запретом либеральные западные ценности, заметно подгнившие и пованивающие слегка. Поощряя личную инициативу и ответственность на каждом рабочем месте, не допускал их проявления в обществе. Отсюда возник зловещий разрыв между гражданской обязанностью кошки ловить мышей и ее вольным правом гулять самой по себе.
Дэн Сяопин уже видел, к чему идет дело в Советском Союзе, и это побуждало его действовать с опережением нежелательного развития ситуации. Он понимал, что демократы, поделившие власть между либеральными партократами и откровенными гешефтмахерами, ведут государство и общество к окончательному и полному бес-правию, когда царят воровство, коррупция и разнузданность нравов. Понимал и то, что российской демократии, взращенной отрицанием чувства меры во всем, что выстраивает гармонию жизни, некого и нечего теперь отрицать, кроме самой себя. А за Великой Китайской стеной демократии никогда и не было.
Была революционная Триада с криминальной составляющей, созданная монахами Шаолиня и сросшаяся с идеологией первого президента Китайской Республики Сунь Ятсена. Была конфуцианская школа мудрецов, тоже возведенная в ранг государственной идеологии, был «цитатник Мао» для самых тупых и невежественных, были пьяные, веселые и пыльные будды на Ароматных холмах под Пекином, где имелся даже будда Ильич с характерной картавой бороденкой и лысиной - много всего было. Либеральной демократии не было. Благодаря этому Китай и сумел накопить в подземных хранилищах 30 тысяч тонн золота и триллионы красивых бледно-зеленых бумажек с изображением Бенджамина Франклина, лицо которого смахивает на физиономию бабушки Олбрайт в пору, когда она добродушно требовала разбомбить китайское посольство в Белграде, не сознавая, чем это аукнется в будущем.
Аукнется грядущим банкротством Соединенных Штатов, которое может легко спровоцировать Китай, если выбросит на финансовые рынки триллионы красивых бледно-зеленых бумажек по цене семь центов за штуку. Большего они не стоят, потому что большего не стоит сама Америка. Большего теперь стоит революционная Исландия, перенявшая у Китая конфуцианскую мудрость и вовремя сообразившая, как избежать неминуемого банкротства: каждый вороватый сверчок должен знать свой тюремный шесток.
Революция в Исландии свершилась под девизом «Вперед - к социализму», хотя денег под нее никто не давал. Но вопросы остались. Как случилось, что по «Ледяной стране» с населением 320 тысяч человек, признанной ООН самой благополучной в мире, этакой образцовой витриной рыночного эдема, кризис 2008 года ударил с особой жестокостью? Внешний долг Исландии составил 900 процентов ВВП, а крона потеряла 85 процентов стоимости по отношению к евро - почему?