Что касается остальных семерых бандитов, подстреленных мною, то двоих мне удалось завалить наповал, двое оказались ранены настолько тяжело, что даже в добивании их я не увидел нужды — сдохли бы сами минут за десять-пятнадцать. Трое же напрашивались на терминальные воздействия чем-нибудь острым или тяжелым. Особенно тот, что получил пулю в задницу, сохранив тем самым способность биться за свою жизнь. И вот тут как раз пришло время проявить себя Прату.
Я остановил Цари, которая орала на ошеломленного парня так, что у меня уши закладывало. Далось мне это непросто, так как девочка находилась вне себя от ярости, настолько она была недовольна действиями своего потенциального жениха. Но я заставил ее отойти в сторону, подышать и успокоиться. Затем обратился к парню:
— Прат, ты готов все-таки оказаться полезным в этом бою? — спросил я его строго.
— Да, — еле слышно прошептал растерянный парень.
— Тогда тебе надо добить вот этих троих, — указал я на троицу легкораненых. — И помни — если бы я их не подстрелил, они бы сейчас насиловали Цари!
Последние слова сразу же вернули Прата в чувство. Он сжал зубы, схватил свой молот, которым заколачивал костыли в скалу, и решительно зашагал к бандитам. При этом парень показал, что у него все-таки есть мозги — он начал с самого легкого. Сперва он проломил бошки тяжелораненым, которым я думал дать сдохнуть самостоятельно. Затем перешел к добиванию небоеспособных, пытавшихся как-то закрываться руками и железками, которые они использовали в качестве оружия. Однако получив несколько раз молотом по рукам и плечам, каждый из них быстро смирился со своей трагической судьбой.
Когда Прат повернулся в сторону последнего бандита, подстреленного в задницу и с ужасом наблюдающего за действиями молодого кузнеца, но держащего при этом в своей руке огромный тесак для последнего в своей жизни боя, раздался крик Цари:
— Стой! Дай я его вначале подстрелю из лука. Не стоит попусту рисковать — ты ведь можешь и порезаться об его ножик!
Прат не посмел возражать девочке и терпеливо ждал, пока она, сблизившись с бандитом, не всадит тому две стрелы в корпус, сделав его добивание менее опасным для кузнеца.
Когда Прат покончил с последним бандитом, к месту боя подошли и Киррэт с Вальком. Оставалось решить, что делать с придурком, подставившим нас под бандитов. Все это время он лежал на боку со стрелой в пояснице и скулил, как щенок. С одной стороны, как говорится: «Какой с дурака спрос!» Кто-то может посчитать, что убивать такого недоумка — это взять грех на душу. А с другой, Куц знал о пути сквозь ущелье и стал свидетелем ликвидации банды. Все прекрасно понимали, что он обязательно когда-нибудь, да расскажет об этом — ведь такие дураки секреты хранить не умеют!
— Послушай, Куц, — начал разговор с недоумком Умник. — Ты хоть понимаешь, что навлек на нас беду своей болтливостью? Мы же тебе ничего плохого не сделали, а ты навел на нас бандитов.
— Никакие они не бандиты, а вы ни за что их убили! — заверещал Куц.
— Ты же слышал, что они собирались сделать с нашей девочкой. Разве так поступают хорошие люди?
— Они не стали бы ее обижать. Она просто побыла бы у них в гостях и ушла бы от них с конфетами.
Это стало последними его словами, поскольку в ту же секунду практически одновременно в его груди появилось оперение стрелы, а череп разлетелся вдребезги от страшного удара молотом.
— Что будем делать с трупами? — прервал я затянувшуюся после этого паузу. — Можно их затащить в ущелье по моей дорожке, но так след волочения сделает ее хорошо заметной.
— Не страшно, — сказал Вальк. — все равно в наших краях ни один здравомыслящий человек не полезет в ущелье. А единственного дурака вы только что прибили. Так что давайте таскать — покажите мне только эту тропинку, чтобы я ненароком не забрел куда-нибудь не туда.